Старый шаман

Красивейшая женщина лет тридцати танцевала в солнечных лучах. Нежных оттенков двенадцать слоёв длинных кимоно. Волосы длинные, чёрные струились по ткани шёлковой, нежно-голубой, с жёлтой подкладкой аж до земли. Как здесь и любили. Руки хрупкие, тонкие взмывали из многослойных широких рукавов. В каждой руке она сжимала красивый веер с цветущей сливою красною и иероглифами. Редкими кровавыми росчерками были лепестки меж чёрных ветвей и иероглифов, на белой бумаге-основе. Она изящно и медленно двигалась. Да, совсем не так танцевали в Поднебесной! Или, всё же, что-то и тут позаимствовали?.. Вон то движение?..

А потом он уже и вспоминать забыл, завороженный её изящными движениями, как плыла она по воздуху, как струился за нею аромат благоуханий из коры жжёной редкого какого-то хвойного местного дерева. Как изящно струились запястья её рук. Глаза её грустные, задумчивые. Она танцевала ни для кого. И как будто только для него, случайно увидевшего её?..

Она повернулась ещё раз. И Старый шаман вдруг заметил, как плывут за ней пять пушистых хвостов. Лисьих. Кумихо?.. А, нет, здесь их звали кицунэ. Немного другой народ. Хотя тоже красотки их немало голов задурили мужчинам из людей.

Она ещё немного потанцевала, потом наконец-то спросила:

– Зачем почтенный монах пришёл в мой лес?

Значит, заметила его. Красовалась.

– Принес вам цветок, – он протянул его ей и вдруг смутился

Совсем уж скромный был цветок. Ей-то, такой красавице! Но… а почему подруга сказала, что ей цветов не несли? Разве ж это возможно?!

Повернулась к нему кицунэ, взглянула в глаза ему растерянно:

– Мне?.. Цветок?..

– А отчего женщине красивой цветок и не подарить?

Смутился и потупился.

– Точнее, подруга ваша просила о том. Она так сказала. Я имя забыл спросить её.

– Но, знаете… – она смущённо подошла поближе, шагах встала от него в семи. – Мне мужчины не дарят цветов. Совсем.

– Это почему? – вдруг зажглось искрою любопытство в нём.

Уж сколько он эпох ни пережил, сколько стран и народов не обошёл, а везде мужчины дарили прекрасным женщинам цветы.

– Я… – она смущённо потупилась.

Но он ждал. Долго ждал её ответа. Ему терпение проявлять было несложно: уж за столько-то лет, проведённых далеко от Жёлтой реки!

– Я проклята! – призналась женщина наконец.

– Я тоже проклят, – усмехнулся вдруг старик.

Она поглядела на него с любопытством. На спину его ровную, плечи широкие. Лицо, хотя и в морщинах, но улыбчивое. Да волосы густые седые. Собранные в пучок, да скреплённые… хм, шпилькой из Поднебесной?.. Хотя и простой, из дерева, но в Нихон так не носят уже. Потом сожаление зажглось в её глазах. Отступила красавица от него на несколько шагов. А он почему-то вдруг огорчился её отдалению.

– Я… я смерть мужчине принесу, который дерзнёт меня любить.

– А меня прокляли, что буду бессмертным, – серьёзно ответил вдруг он.

Она его с любопытством оглядела с ног до головы, приметила ноги мускулистые – кимоно его было чуть ниже колен, руку мускулистую, с которой рукав сполз, пока цветок ей протягивал. Обошла его медленно, обнюхав, незаметно почти – но он догадался – шелестя слоями бесчисленными широких своих одежд, обвивая его запахом жжёной коры хвойного дерева породы редкой, вот как побеги того вьюнка обвивали ограды и стебли деревьев.

Наконец, обойдя, остановилась. Перед его лицом.

– А странная встреча. Вы не находите?

– Удобное совпадение, – он ухмыльнулся. – Вроде, – потом уж сразу помрачнел. – Но, впрочем, простите наглость дерзкого старика, молодая госпожа! Ваше тело упругое и свежее, от него веет ароматом молодости, – поглядел на неё ещё, прищурившись. – И красоты. Красоты несказанной. А я – уже дряхлый старик. Я ни о чём мечтать не посмею.

– Но, всё-таки… – она ступила к нему, а он напрягся под взглядом её чёрных глаз, как мрамор чёрный, как нежная, мягкая ночная темнота. А кожа у неё была белая-белая. Что с чёрными струями длинных прямых волос и с глазами чёрными смотрелось необыкновенно.

Потом вдруг, совсем вплотную к нему ступив – он с наслаждением вдохнул непривычный её аромат, пропитавший складки её одежды и пряди волос – спросила с улыбкою, как будто застенчивой, но с глазами насмешливыми:

– Но вы всё-таки хоть немного мечтали? Обо мне?

Что-то шевельнулось в его душе. После стольких веков и лет. Он едва удержался от искушения коснуться её распущенных волос. Наверное, как шёлк нежные?.. И вообще, даже в пору юности своей в борделях лучших Поднебесной он не встречал такой хрупкой и яркой красоты. Да, впрочем… куда это мысли поползли дурня старого?!

– Нет, всё-таки… – она лукаво смеясь, уцепилась за ворот его одежд, теперь показавшихся ему на омерзение старыми и грязными, нежною своею рукой, в тканях тонких и нежных, душистых. – Если б вы мечтали… если б вы и правда были бессмертным… если б вы даже решились… хотя бы на год один… или два… я бы попросила вас жениться на мне.

– Зачем я тебе? – спросил смущённо мужчина.