Стать героем

– Что за слово странное ты молвил?

– Окей? – Паша замялся, раньше подобных проблем в общении он не замечал, – Ну… Это согласие, как слово да. Значит, что все хорошо.

– Понятно, – протянул волхв.

«Странно это, я же совсем не на древнерусском разговариваю, а они все понимают, и я все понимаю. И куда я попал?»: подумалось Павлу.

– Пойдем, – подзывая к себе Пашу жестом, сказал Еремей, – Туда иди, обратно к столу, окей?

Молодой пришелец из другого мира широко улыбнулся знакомому слову, которое так ловко использовал старик. Улыбаясь, он встал с лавки и пошел в комнату, как и просил его волхв.

Когда он зашел в комнату, та была наполнена ароматом мяты, ромашки и… чая.

«Чай? Откуда?»: удивился Павел.

Любава, которая, видимо, и заваривала напиток, стояла рядом со столом, разрезая пышный яблочный пирог.

– Кхм, а как называется этот напиток? – спросил Паша, делая вид, что наполнение кружек ему не знакомо.

– Чай, – коротко ответила девушка, не отрываясь от нарезки пирога, – Еремей так сказал.

– Понятно, – чуть смутившись, промычал Паша, и, уже тише, хмыкнул, – Как удивительно…

«Может тут и табак есть, картошечка еще. Жареной-то я бы съел, и курить охота»: сев на лавку у стола, мечтал парень. Теперь ему очень захотелось закурить, до этого, в суматохе, он не очень-то вспоминал о том, что является курильщиком. Рот наполнился слюной, сердцебиение участилось, началась никотиновая ломка.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о курении, Паша попытался заговорить с Любавой:

– А почему ты из корчмы ушла, что случилось?

– Так сгорела корчма, спалили ее Баташа дружки, – сердито отозвалась девушка, – Пока ты на лавке лежал с разбитой головой.

– Хм, так они же меня на рынке били, когда успели…

– Были, да не все, – оборвала Любава.

Закончив с пирогом, она устало села на лавку рядом с Пашей. Они молча сидели, будто боясь что-то испортить. Куча слов уже подкатила к Пашиным губам, но те сжались плотной стенкой, не давая им вырваться наружу. Он сидел, будто в ожидании команды, перемешивая в голове мысли в одну вязкую кашу. Он даже боялся двинуть головой. И виной тому было не только стеснение перед девушкой, теперь он ощущал вину за сгоревшую корчму, будто сам ее и подпалил.

Он пытался разглядеть Любаву боковым зрением, та в свою очередь сидела потупившись в руки, лежащие на коленях. Ее округлая грудь мерно вздымалась и опускалась под темно бардовым, с белыми вставками, нарядом. Ее сарафан был ужат в плечах и переходил в сплошную юбку в районе солнечного сплетения. Весь расшитый причудливым орнаментом из золотой нити отчего-то нравился Павлу куда больше, чем привычная глазу одежда девушек его времени.

Волосы Любавы были собраны в толстую косу, а головного убора на ней не было. Это несколько удивляло Павла, ведь он привык видеть девиц в народных нарядах с каким-нибудь кокошником, чепцом или хоть чем-то, укрывающим голову. Но здесь такого не наблюдалось, по крайней мере не столь повально, как представлялось.

–Трое их было, – вдруг начала рассказ девушка, – Двое тебя пошли ловить, а один к нам в корчму прокрался. Знала я, что добром не кончится все это. Отомстил он так за вожака своего. Поджег сразу в трех местах, будто бешеный бегал с факелом, маслом полил загодя… Тушили все, кто мог, да не потушили, хорошо хоть, на другие дома огонь не прыгнул.

В комнате вновь воцарилось молчание, тягучим потоком тишина заполняла пространство комнаты так, что в ушах начинало звенеть. В голове у Паши сквозь звон эхом стучали последние слова девушки и он ловил себя на мысли, что сказать ему совсем нечего, более того, он даже несколько рад произошедшему, ведь Любава теперь рядом.

– Матушка в замке осталась на кухне работать, а меня Еремей забрал, – вновь оборвала молчание Любава, коротко смахнув проступившую слезинку.

Пытаясь быть тактичным, Павел сделал вид, что слезу не заметил.

– Забрал? – парень осекся, поймав себя на мысли, что так и не посочувствовал собеседнице, – а… для чего… забрал?

– Так по хозяйству помогать, вестимо, – уже с улыбкой ответила Любава, – завтра узнаем, для чего мы здесь, Еремей славный волхв, много знает, а значит, многому научит. Интересно. И даже немного страшновато.

Улыбка вызвала сильное облегчение у Паши, он улыбнулся в ответ. А то, что она боится учебы у старика и вовсе его расслабило, ведь у него появился шанс показаться храбрым.

«В конечном итоге мать ее жива, и крыша над головой есть, сама она тут»: успокоил себя Павел, а вслух сказал:

– Ничего страшного, чего бояться, разве что, он нас бородой защекочет.

Шутка вызвала легкий смешок, что лишь подстегнуло Павла и вселило надежду.

– Все ли у стола? – громогласно поинтересовался вошедший в комнату волхв, и, не дожидаясь ответа, занял место во главе стола.

Аромат в полную силу наполнил комнату, по крайней мере Паше показалось, будто другие запахи пропали вовсе. Тогда он на секунду закрыл глаза и представил, будто он дома. Открыв глаза, он даже испытал удивление, вновь окунувшись в чужой, странный мир.