Стать смыслом его жизни

На этот раз объектом «наезда» оказалась бедная Анечка. После разговора с Александром по поводу Паши кодеры полностью перешли под крыло Никиты, и Донской старался не обращать на них внимание. Богданов же, знавший, что в процессе курения мыслительные процессы у его подопечных не прекращаются, не мешал им вредить здоровью и иногда сам присоединялся к дымящей компании.

— Я сколько раз говорил, — кричал Донской, — что запрещаю оставлять приемную без присмотра!

— Саш, я же за кофе бегала, — тихо сказала Анечка.

Это дружеское обращение окончательно вывело из себя Генерального директора фирмы «Ника».

— Меня зовут Александр Дмитриевич! Повторяю: А-лек-сандр Дмит-ри-е-вич! Прошу запомнить! За халатное отношение к работе я объявляю тебе выговор — подготовь приказ. Еще раз такое повторится, уволю к чертовой матери! А ты, — он повернулся к Кате, — расскажи, какую мы вчера видели секретаршу.

С этими словами он развернулся и вылетел из офиса, оставив за спиной немую сцену.

— И какая же там секретарша? — всхлипнула Анечка, выходя из состояния Лоттовой жены.

— Вот такая, — Катя показала размер груди подавальщицы кофе Донского-отца.

— А еще? — всхлипнула Анечка.

— Знаешь, я с ней близко не общалась, но мне показалось, что там, где у тебя уже мозги, у нее все еще ноги.

Близнецы заржали громче, чем обычно, очевидно, пытались таким образом разрядить обстановку.

— Если я не соответствую образу правильной секретарши, может, мне сразу заявление написать? По собственному?

— Может, и нам написать, а, Маша? — подключился Паша.

— Никаких заявлений никто писать не будет. До окончания работ над проектом объявляю мораторий на увольнения и разведение сырости, — последняя фраза Никиты была адресована Анечке.

— И что мне делать? — Анечка полезла в сумку за платком. — Печатать приказ, что мне объявляется выговор? Никита! Ведь я так давно с вами работаю! За что?

— Ань, успокойся, насчет приказа я с Донским сам поговорю, — ответил Никита, хотя заранее знал реакцию Александра: уж если тому втемяшилось в голову изобразить из себя большого начальника, ему хоть кол на голове теши — от своего не отступит.

Богданов подошел к Кате и сунул ей в руку телефон.

— Вера звонила.

— Спасибо. Что у тебя с ушами?

— А что?

— Красные, аж светятся!

— Жарко. У тебя щеки тоже горят. Что, опять была стычка с папашей?

— Не спрашивай.

— Ты, главное, не лезь.

До вечера Александр в офисе не появился; Никита отпустил зареванную Анечку и поехал домой, к верной Клеопатре.

* * *

После разговора с Никитой Вера пребывала в состоянии радостного возбуждения. Оно передалось обитателям Доброго дома, и, несмотря на царившую на дворе непогоду, настроение у всех было приподнятое.

Около пяти позвонил Васильченко и сообщил, что с Верой хочет переговорить адвокат Петровой. Олег приехал через час с невысоким, очень худым и очень подвижным мужчиной лет тридцати пяти, чем-то напоминающим Буратино.

— Вера, это Алексей Сергеевич Деревянко, он будет защищать Петрову в суде. У него к тебе несколько вопросов. А что за праздник сегодня? — от проницательного взгляда Олега, казалось, невозможно было утаить ничего.

— Никакого праздника, просто весело, — ответила Вера.

— Как успехи у подрастающего поколения?

— Хотите послушать?

— Да, пойду, а вы пока поговорите — не хочу вам мешать.

Алексей Сергеевич сел в кресло, Вера устроилась напротив него на диване.

— Вы не возражаете, если я запишу нашу беседу? — адвокат вытащил из кармана диктофон.

Вера покачала головой.

— Итак, Вера Петровна, что вы можете рассказать о моей подопечной? Насколько я понял, вы общались с ней в тот печальный день.

Вера растерялась: она почти ничего не знала о Галине, хотя и виделась с ней в больнице каждый день — женщина с утра приезжала к сыну и уезжала поздно вечером.

— Я не знаю, что рассказывать, она была убита горем и почти ничего не говорила. Вела себя странно.

— А в чем заключалась эта странность?

— Она сначала находилась в шоковом состоянии, ни на что не реагировала, а потом резко вскочила и убежала. Я думаю, она не отдавала себе отчета в том, что делает.

— Вы думаете или не отдавала?

Вера вспомнила, как Галина дергала закрытую на ключ дверь, пытаясь выйти из отделения.

— Не могу сказать однозначно, наверняка проводилась психолого-психиатрическая экспертиза.

— Да, она была признана вменяемой.

— Но аффект — это вспышка, которая выводит психику из обычного состояния. Необязательно быть невменяемым для того, чтобы совершить убийство в состоянии аффекта.

— К сожалению, в нашем с вами случае говорить об аффекте не приходится.

— Почему же?

— Вера Петровна, вы вообще в курсе, как Петрова убила своего мужа?

— Нет. Я никогда у нее не спрашивала. Когда мы встречались в полиции, меня больше интересовал ее сын, а сейчас мы видимся только в больнице, при детях, не обсуждать же это с ними. Да и сомневаюсь, что ей захочется говорить об этом со мной — не такие уж у нас близкие отношения.

— К сожалению, у нас тоже не получилось доверительных отношений. Похоже, Галина Алексеевна твердо решила ближайшие лет десять провести в колонии.