Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

— С собой в Авалон не тащи! Захочешь — сделаю тебе прямо там такие же!

Вот уж нашёл чем привлечь! Заколка в волосах всё ещё досаждала своей массивностью. Но уж статус, похоже, придавала — местные матроны явно с завистью пялились на её благообразное красивое лицо, горделивую осанку, (Уж она вспомнила советы Васильева — «словно зажимаешь доллар между лопатками!») и богатые побрякушки!

Сам мэтр скромно обошёлся напомаженными волосами в мелких же кудряшках, (Дань уважения моде, введённой императором, как пояснил он!) и кулоном на толстой золотой цепи: ну, ни дать ни взять — «новый русский» из лихих девяностых! И чванливо-не-брежный взгляд ему удавался не хуже. Она и сама старалась глядеть на всё и всех так же.

Фанфары прозвучали во второй раз.

На арену вышли служители, встали по кругу лицом к трибунам.

Открылись двери огромного балкона, и туда вальяжно вплыли явно некие начальники — местные Большие Шишки: сенаторы, проконсулы, ликторы — словом, высшие армейские и гражданские чины.

Затем соизволил возникнуть у перил, ограждавших ложу, и сам Император.

Его все приветствовали стоя. Аплодируя, и что-то выкрикивая. Кажется, что-то о его щедрости и милости…

Ещё бы: сегодняшнее «шоу» оказалось полностью бесплатным — всё, как пояснил её спутник шёпотом — оплатило Государство! Так вот почему трибуны забиты — яблоку негде упасть!

Впрочем, это, конечно, был далеко не Колизей: Сэра прикинула, что чаша вмещает не более тридцати тысяч. И навеса, который должен бы прикрывать их от солнца, как она слышала, сделают в Колизее, здесь нет. Бедновато для «мировой Империи»!

Появление Императора совпало с третьими фанфарами.

На центр Арены вышел служитель — с поистине громовым голосом. (Ну, или это акустика была великолепной!) Объявил:

— Граждане Рима! Сегодняшние бои посвящаются памяти матери нашего великого и милосердного Императора Нерона, Агриппины Гай Германики! Прошу всех встать, чтобы почтить её светлую память!

С почтительным ропотом и шелестением подолов ряды поднялись со своих мест.

Все помолчали с полминуты. Распорядитель сказал:

— Благодарю, граждане Рима! Прошу занять свои места! — после чего удалился.

Начался «парад»: вокруг арены строем, или кучками прошли все те, кто должен был сегодня услаждать толпу своими страданиями и смертью: гладиаторы. Вот уж смотрела она на них с интересом!

Загорелые, большинство — сухопарые. Но попадались и крупные рослые — похожие на варваров. У таких и вооружение отличалось экзотичностью: длинные, в отличии от римских, мечи, палицы, секиры, цепы с шипастыми шарами… Полчаса спустя она с сожалением вздохнула: всё, парад закончен!

Сейчас начнётся бойня!

— А что это за листки у некоторых зрителей? — поинтересовалась она шёпотом.

— Программа выступлений. Погоди-ка, сейчас я и нам достану одну…

Не без удивления Сэра обнаружила, что почти все буквы знакомы, и она может вполне свободно читать по-римски. Вот только числа-цифры написаны латиницей, с иксами и палочками — не поймёшь, сколько всё же гладиаторов участвует в тех или иных схватках.

Нерон торжественно махнул рукой, все заорали, и шоу началось!

Разглядывая знаменитого злодея, она давалась диву: ну, раскормленная морда поперёк шире, ну, трясущиеся явно от обжорства, рыхлые щёки, ну, бочкообразная грудь, и пузо под ней… Она знала — он выступал (Или пытался, по крайней мере!) и на публичных состязаниях декламаторов и поэтов… И, вроде, даже побеждал. Даром, что для вдохновения (Или — по более трезвой версии мэтра — для расчистки участка «в центре»!) спалил весь этот развращённый бездельем, и халявной добычей с ограбленных завоёванных территорий и провинций, Рим, к чертям собачим!

Впрочем, злые языки его недругов уже тогда, до мэтра Дониёра, уверяли, что Рим он спалил именно для этого! Для того, чтобы построить чёртов Домус Аура. Сто пятьдесят комнат? Пруд? Н-да, скромновато для «реального пацана с манией величия…».

Рыжеватая жиденькая бородка исторического Злодея с большой буквы тоже её не впечатлила — ни мужественности, ни оригинальности облику сластолюбца она не придавала. И вообще — с бородами сидела чуть не половина присутствующих. Брились, как объяснил сам бородатый для такого случая мэтр Дониёр, те, кто имел отношение к Армии, или кто считал, что вшей лучше иметь только в волосах. Хотя раньше, во времена проконсулов, мода и та же гигиена заставляли бриться всех мужчин: от юнца до старца.

Она после этих слов невольно почувствовала зуд, и начала невольно дёргать плечом и по возможности незаметно чесаться.

— Хватит! Нет у тебя никаких вшей. Это — нервное.

— Знаю… Но остановиться трудно! — они посмеялись.

На арену вышла первая, снова объявленная громовым голосом, пара: могучий, до пояса обнажённый загорелый варвар «из дикой Дакии», в дурацком шлеме с узенькой прорезью для глаз, и щитом, и надраенным до блеска мечом. («это — знаменитый, завоевавший полмира, гладиус, короткий римский меч» — пояснил мэтр) И тощий, вооружённый только сетью и трезубцем, блёклый какой-то, «шемит (Еврей, что ли?) из Лидии!».