Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

Но ей пришлось, превозмогая подступившую к горлу тошноту, досматривать: как теперь уже ожидавший варвар, решил, что — пора, и его фигура неторопливо приблизилась к корчившемуся на песке врагу. Наклонившись, он подобрал отброшенный в конвульсиях трезубец. Обратился, подняв его в воздух, с немым вопросом к зрителям — вытянув руку с указующим перстом к шемиту…

Она и так знала, что те покажут: опущенный к земле большой палец сопровождали дикие, злобные и почти звериные крики — так могла бы кричать и выть стая гиен, терзающих пах антилопы, применяя излюбленный охотничий приём этих гнусных тварей!

Сердце будто сжала чья-то стальная рука: не часто (Вернее — никогда!) на её глазах так спокойно, и с громогласного одобрения тысяч тварей (А как их ещё назвать?!), убивают человека… Пусть здесь это и традиция… Хорошо, что в её время таких традиций не сохранилось. Вот: сейчас!

Трезубец опустился в стремительном ударе, пронзив то место, где, по идее, должно располагаться сердце — точно в центре груди! Дёрнувшись пару раз, (Словно лягушка в опытах Гальвани с электричеством!) тело расслабилось и словно расплылось по песку.

Мирмиллион какое-то время ещё стоял над ним. Затем кто-то из служителей, похоже, что-то ему крикнул.

Гладиатор поднял голову от поверженного, выдернул из его бока меч, и почтительно поклонился Императору, и — во все четыре стороны света.

После чего, хромая, ушёл в ворота. Выскочившие оттуда неприметные невысокие люди — явно рабы! — обнажённые до пояса, похожими на багры палками с отпорными крючьями уволокли тело туда же.

Осталась небольшая дорожка из параллельных бороздок на песке, от которой Сэра долго не могла оторвать взгляд… Пока выскочившие следом за «крючниками» рабы с мётлами не размели песок, скрывая и дорожку и кровь…

Далее выступало две группы — у одних на шлемах красовались белые перья, у других — чёрные. Только этим они и отличались, на взгляд Сэры. Мэтр Дониёр пояснил: группами обычно выступают какие-то племена, или — проштрафившиеся солдаты. Скажем, отступившие с поля боя, пока командир ещё не отдал такой приказ. Или мародёрствовавшие в неположенном месте…

Похоже, военная выучка сказалась: те, что были в чёрных перьях — и действовали слаженней, и прикрывали друг друга. Не прошло и трёх-четырёх минут, как отряд «белых» остался на песке, и Император снова получил положенный синхронный поклон…

Когда уволакивали этих, Сэру снова проняло: вид волочащихся по песку и покрывающихся пылью сизо-белых лент кишок вызвал рвоту и у некоторых других женщин!

Ах, вот почему здесь находятся как бы урны, одну из которых поспешил подставить ей мэтр — как раз для…

Продышаться и успокоиться она смогла лишь к концу третьего выступления — отряды оказались куда больше, и хоть и строились в подобие каре, и шли сомкнутым строем, перебить друг друга смогли лишь за чуть большее время, чем предыдущие группы.

Затем пошло смертоубийство диких зверей: крепкий жилистый негр с помощью копья и меча разделался со львом, а две львицы растерзали-таки огромного светлокожего бритта со щитом, копьём, и даже двумя мечами: вряд ли он когда-нибудь видал хоть кого-то крупней и опасней волка в своей древней Британии…

Сэру удивило, что никто из зверей не пытался удрать с арены… Но потом она поняла: приблизиться к возвышающемуся над песком на добрых три метра барьеру не дают заострённые колья из меди, понатыканные под самой её кромкой в песок, и в саму стену…

Когда убили быка с огромными рогами, (кажется, это был индийский буйвол) она так взглянула на мэтра Дониёра, что он сразу всё понял:

— Дождёмся только перерыва между схватками. Иначе зрители отлупят нас.

А ведь верно — могли бы и отлупить, если б они загородили от жадных глаз происходящее на сцене! Сэра отлично чуяла тот неповторимый запах возбуждения пополам со страхом, что царили теперь здесь: пот, аммиак, рвота, кровь! Боже, как они сами здесь сидят, не задыхаясь в непроветриваемой закрытой чаше — от своих же выделений и эмоций!

Или…

Привыкли?

Возможно. Человек такая тварь — привыкает ко всему. А чужим страданиям ещё и радуется. (Не для этого ли у нее на родине смотрят передачу того же Малахова?! «Как хорошо, что все это происходит не с нами!..»)

А что самое страшное — какие же дети родятся у всех этих… Матрон?!

Пока шли по городу, она старалась сдерживаться — нельзя, чтобы её заметили плачущей. Могут неправильно понять.

Однако когда они почти пришли к месту, откуда возникли, и никто их не мог видеть, её проняло: она зарыдала, закрыв лицо руками, и потом, когда учитель подошёл — перекинувшись на плечо мэтра Дониёра.

Он не отстранился, напротив: ещё и положил тёплые мягкие руку ей на плечи.

Сэра наконец перестала рыдать, и спросила:

— Здесь… Всегда так?

— Да. Но бывает и хуже. Амфитеатр занят почти каждый день, и иногда — особенно по Праздникам! — общее число убитых может быть и впятеро больше.

— А почему же эти гладиаторы… Если их так много, и они отлично тренированы в обращении с оружием… Не сбегут! Или хотя бы всех не перережут, восстав?!