Статьи и проповеди. Часть 14 (17.05.2018 – 23.07.2019)

Это «Пилатово человеколюбие». Пилат же хотел Господа отпустить. Он образ цивилизованного безбожника. Он – цивилизованный. Вполне безбожник. Ничего плохого не хотел. Пилат – одна из трагических фигур мировой истории. Он говорил: «Я не нахожу в нем вины!» Но, когда ему пригрозили немилостью кесаря, он испугался. Евреи хитрые, они взяли Пилата за горло. Они умеют. Что делать? И Пилат придумал интересную вещь. В духе этой безбожной цивилизации. Пилат думал, что евреи просто вредные. И решил: «Я сейчас сделаю такое, что они от Него отстанут». Он сказал: «Накажу Его и отпущу!» В надежде, что избавит Господа от смерти. Я, мол, побью его и отпущу. Только не убью. Солдатам дам Егов Преторию. Пусть побьют Его крепко, и евреи успокоятся. Он еще не понимал, насколько евреи «заточены» на смерть Иисуса. Он не понимал, что это еще больше их распалит. И что получилось? Если бы не Пилатово желание как-то вызволить Христа битьем, Он бы не был так изуродован до смерти. Солдаты били Его так, что Он перестал быть похожим на человека. Пилат думал: «Побью и отпущу. Хватит вам». А они: «Распни его! Распни!» Он хотел добра. Но был безбожным цивилизатором. Все гадости, которые в нашей жизни происходят – от безбожных цивилизаторов.

Они думают, что ради «вашего блага», мы придумаем вам сто сорок восемь справок, чтобы вы поехала на отдых. Ради вашего блага. Вы пока их соберете, вы перестанете хотеть отдыхать. Это все для нашего блага. Эти «крючки и затворы», эти бюрократические сложности, эта чушь- это все для нашего блага. То, что нам должно помогать жить, оно нам мешает.

***

Это общецивилизационная проблема – желание жить в комфорте. И желание жить без страха. Нельзя жить без страха. Вот нельзя. Умному человеку, в принципе, это должно быть понятно. Не комфорт ли, причем максимальный, заложен как главная идея в нашу техническую цивилизацию? Она пообещала нам его, и мы поверили. И верим в это до сегодняшнего дня. Мы гордимся ее успехами. Понимаете, что я хочу сказать? Мы стоим на лживом основании. Наша цивилизация – лжива. И, когда она разрушится, когда она рухнет, сверху донизу, – ее нельзя жалеть. Ее не за что жалеть. По крайней мере, ее жалеть нужно не больше, чем жалели Римскую, Вавилонскую, Египетскую и другие цивилизации, которые в свое время рухнули. И – «до свидания». Остались пирамиды и папирусы лежать в музеях. Что останется от нас? Какие папирусы? Какие пирамиды? Археологи будущего, раскапывая наши кладбища, будут сильно удивлены, находя огромное количество скелетов с ослепительно белыми зубами. Поскольку мы очень сильно об этом переживаем. Зубы у нас и в гробу будут белыми, у тех, кто за это очень сильно переживает.

А что еще останется? Эти телефоны? Эти «пластмаски» все? Это вам – не пирамиды. Пирамиды стоят. А «пласмасски» исчезнут. Это все чушь собачья, в которую мы так влюблены безбожно, что жить без нее не можем. Посмотрите, мы живем в обществе маньяков, которым нужен третий глаз и третья рука. Помните, у Луи де Фюнеса была третья рука, которой он Фантомаса ловил? Надо третью руку для гаджета. Третий глаз неспящий. Чтобы два глаза спали, а третий смотрел в гаджет. Это портрет современного человека. «Что нет, что ли?» Найдите мне портрет здорового человека, который не тратит на эту «цацку» дурную семь, восемь, девять часов жизни. Каждый день. Разве это нормальный человек? Впрочем, он скажет – «нормальный». Так что, вопрос нормы зависает в воздухе.

Наша цивилизация – многопорочна. Ей не хватает твердых оснований. Правильного отношения к ближнему. К живому, мертвому человеку. К своей смерти. И к жизни. Ко всему этому у нас не хватает твердых нравственных оснований.

***

Массовое сознание способно поколебаться только от таких трагедий. Мы привыкли к комфортабельному житию и оградили себя от беды. Мы закрываем себя от беды, потому что весь мир орет. Пока полмира плачет, полмира скачет. Кошмаром полна вся земля. Но когда кошмар превосходит какие-то цифры, будоражится наша совесть.

Эта беда пройдет. Найдут. Накажут. Проверят все торговые центры. Но жажда наживы, жажда вечных удовольствий, и наплевательство к смерти, как таковой, – постоянной и повсеместной – останется. За ней придут другие беды.

Техника не спасает нас от несчастья. Техника сделала нас уязвимыми. Мы уязвимы перед всем тем, что мы натворили. И все равно мы делаем вид, что это нормально: «Все равно, мы движемся к счастью!» Мы находимся в плену иллюзий. Тогда как смерть заходит в наши двери без стука.