Статист

— Я уже тебе говорил, что за тобой стоит много людей, которые хотят жить и работать, не меняя привычный образ жизни. Ты же видела других наследников. Им есть дело только до самих себя, а что станется с тысячами работников предприятий Гриневского?.. Да что я тебя агитирую? Ты и сама всё прекрасно понимаешь. К тому же воля покойника — это святое. Тебе надо хотя бы на начальном этапе взять все дела в свои руки, чтобы не допустить развала империи босса, а после можно передать бразды правления совету директоров. Пока этого делать никак нельзя. Совет должен знать, что есть хозяин, что всё под контролем и вольницы не будет. Со своей стороны я тебе обещаю полную поддержку и личную преданность.

— Спасибо, Анатолий! Я в тебе никогда не сомневалась, — Людмила одарила начальника службы теперь уже своей безопасности тёплым взглядом. — А что ты скажешь, Рома?

Криницын как-то горько улыбнулся и с грустью произнёс:

— В личной преданности клясться не буду, но чем смогу, тем постараюсь быть тебе полезным, босс.

— Ну зачем ты так? — с болью в голосе воскликнула Людмила. — Не это я хотела от тебя услышать.

— Извини. Последние несколько дней были не самыми лёгкими в моей жизни. Я выбит из колеи. Мне надо отдохнуть пару дней, а ещё лучше пару недель. Дашь отпуск на пару недель, босс?

— Хорошо, отдыхай, сколько посчитаешь необходимым, — растерянно сказала женщина. — Надеюсь, вечером мы с тобой поговорим? Ты не забыл о своём обещании сводить меня в ресторан?

— Да? — удивился Роман. Он не помнил о таком обещании. — А, ну раз обещал, тогда — да. Вечером я за тобой заеду. А пока, с вашего позволения, друзья, я вас оставлю.

— А ты бы не мог немного задержаться? — спросил Анатолий. — У меня к тебе недолгий разговор есть, но очень важный.

— Давай потом, — отмахнулся Криницын. — Я сегодня больше не готов воспринимать серьёзные разговоры.

Когда он вышел, Анатолий с грустью отметил:

— Не узнаю Романа. Он как выжатый лимон. Будто постарел внезапно на десять лет. Видимо, ему действительно нужен отдых.

— Да, пусть отдыхает, — согласилась Людмила. — Не тревожь его без особой необходимости. Ты хотел с ним о чём-то поговорить? Это на самом деле очень важно?

Анатолий ненадолго задумался, а потом не совсем уверенно произнёс:

— Не знаю. Ко мне приходил полковник Ярин. Тебе не надо его представлять. Он просил организовать приватную встречу с Романом.

— Что ему нужно от Ромы? — Людмила не смогла скрыть своего удивления. — Он ведь мог просто вызвать его к себе в контору.

— Ярин не вдавался в подробности. Он просто попросил сделать так, чтобы об этой встрече, кроме нас троих, никто не знал.

— Теперь будут знать четверо, — улыбнулась Людмила.

— Ты — босс, — серьёзно ответил начальник службы безопасности.

— Да ладно тебе! Мы же ещё и друзья, если ты не против.

— Я не против. И ценю твоё отношение ко мне.

— Вот и хорошо, — женщина снова тепло посмотрела в глаза Анатолию и так же тепло произнесла: — Нам ведь предстоит большая совместная работа, и без доверительных отношений рассчитывать на успех не приходится.

— Означает ли это, что ты твёрдо решила взвалить хозяйство Давида на себя?

— Приходится, — Людмила тяжело вздохнула, а потом почти весело произнесла: — А собственно, почему только на себя? И на тебя, и на Романа — тоже. Ромка немножко побрыкается, но я-то его хорошо знаю — он быстро войдёт в колею. На него только давить не надо. Вечером он за мной заедет, и мы за бокалом вина с ним о многом поговорим.

Но Криницын за бывшей женой так и не заехал. В этот вечер он снова напился у Кулибина и, едва добравшись до своей квартиры, мгновенно уснул на стареньком диване. Во сне он всю ночь с кем-то воевал, от кого-то убегал, за кем-то сам гонялся, стрелял, дрался на ножах, душил голыми руками, его душили. И в тот момент, когда дышать было совсем нечем, Роман на мгновение просыпался, обводил непонимающим взглядом комнату, делал глубокий вдох и снова проваливался в темноту, где он явно ощущал запахи пороха, пота и крови. Эта ночь была очень долгой, но облегчения и отдыха Криницыну она не принесла. Проснулся Роман поздно, усталым и разбитым, будто и в самом деле совершил многокилометровый бросок в тыл врага, неся на себе полный боекомплект. Жутко хотелось пить, но вставать не было ни малейшего желания. Даже шевелиться было тяжело и неприятно. Поэтому, когда затрещал дверной звонок, он поморщился и тихо пробормотал:

— Идите все к чёрту. Я ранен. У меня нет ни рук, ни ног.

Но тот, кто звонил, вместо того чтобы уйти, открыл дверь и, стуча по старому паркету каблуками, вошёл в комнату. Роман увидел Людмилу.

— Почему дверь нараспашку? Опять пил?

— Снова, — проворчал недовольно Криницын.

— И это вместо того, чтобы посидеть со мной культурно в ресторане за бокалом хорошего вина, — с укором сказала Людмила.

— Слушай, Люська, давай только без этого… Лучше, не в службу, а в дружбу, принеси из холодильника минералку, а то сдохну прямо у тебя на глазах.

Женщина вышла на кухню и через минуту вернулась с бутылкой боржоми. Осушив её жадными глотками, Роман повеселевшим голосом произнёс: