Статист

— Тут не только заикаться начнёшь! — воскликнул Криницын. — Тут и до кондрашки недалеко. Ей легче стало! А мне каково? Если бы раньше сказала, то всё бы давно в муку перемололось и развеялось.

— Зато теперь у тебя есть все основания отказаться от меня. Я пойму, я не обижусь.

— Перестань говорить чушь. В случившемся моя вина на все сто процентов. Я ведь тогда мог отказаться от командировки. Брали только добровольцев. Но я думал не о тебе, а о напарнике, которому достался бы необстрелянный лейтенантик, только что выпущенный из училища и толком не прошедший спецподготовку. Возможно, тем самым я спас того пацана, а своего ребёнка не уберёг. За всё приходится платить, как говаривал мой босс. Прости меня.

Людмила отвернулась, достала из сумочки платок и осторожно, чтобы не размазать тушь, промокнула увлажнившиеся уголки глаз.

— Это ты меня прости, — почти шёпотом сказала она. — Я не должна была навязываться. Ты ещё молод и способен иметь своих детей. Я же вижу, что ты этого хочешь. Ты для этого полностью созрел. Роман Криницын — уже не тот бравый офицер, рвущийся на войнушку, для которого семейный долг на втором месте, а служебный на первом. Теперь тебя не устраивают отношения только мужчины и женщины, как это было всегда между нами, теперь тебе нужна настоящая семья. А я не смогу тебе этого дать. Как жаль, что я поняла это только сейчас. Ты был прав — я плохо разбираюсь в мужчинах. Я не понимала Гриневского, не понимала и тебя. Мне казалось, что тебе будет достаточно того, что я рядом. Эгоистка! Какая же я эгоистка! Боже мой, я думала только о себе. Мне хорошо — и ладно, а там трава не расти. Будет лучше, если я уйду.

— Кому лучше? — выкрикнул Роман.

— Думаю, обоим, — спокойно ответила Людмила, вставая со стула.

Роман резко схватил её за руку. Его пальцы так крепко сжали кисть женщины, что та тихо вскрикнула и взмолилась:

— Пусти, больно ведь. Синяки оставишь.

— А ты сядь и послушай, — твёрдо сказал Криницын. Когда Людмила вернулась на место, он отпустил её руку и продолжил: — Давай ты не будешь за меня решать, что для меня лучше. Я знаю точно: если ты уйдёшь, мне будет очень плохо. Да, мне хочется иметь полноценную семью, детей, свой дом с двориком и садом. Такое желание у меня возникло, когда я был в гостях у брата Кости. В его доме я увидел счастье. Даже позавидовал по-доброму. С той поры мне всё чаще и чаще стали приходить в голову мысли создать семью. И, кроме тебя, я никого не видел в роли хозяйки своего дома. То, что ты не сможешь родить, — очень расстроило меня. Но безвыходных положений не бывает. Есть же и суррогатное материнство. Что-нибудь придумаем. Хочу, чтобы ты поняла одно: я не намерен отступать. Мы с тобой многое пережили вместе, переживём и другие проблемы. Только прошу тебя: порви с Гриневским, оставь его родственникам всё его барахло.

— Мне не нравится, что ты ставишь условие, — с укором сказала Людмила.

— Это не условие, это просьба. Начинать с чистого листа и проще, и приятнее. Согласись.

— Хорошо. Я подумаю. Мне надо всё осмыслить и принять правильное решение.

— Что тут думать! — начал горячиться Роман, но женщина положила ему на губы ладонь и тоже твёрдо сказала:

— Давай и ты не будешь за меня принимать решение.

Она поднялась, стала лицом к лицу с Романом и после небольшой паузы с улыбкой произнесла:

— Признаться, не ожидала, что наш разговор примет такой оборот. Ты фактически сделал мне предложение. А я, как порядочная женщина, должна над ним подумать. Так что наберись терпения, дорогой.

Криницын тоже в ответ улыбнулся и пошутил:

— Думай, невеста, думай. Только недолго, а то уведут жениха.

— И я даже знаю соперницу.

— Да ну? И кто же это?

— Юная соседка, живущая этажом выше.

— Да, эта может, — согласился Роман. — Мало того, что шустрая и нахальная, так ещё и готовит прекрасно чертовка.

— Вот-вот! И к тому же молодая и смазливая. А ты, глупый, к старушке сватаешься.

— Ну, вот такие у меня странности. Учти на будущее. Когда будешь искать соперниц, то ищи их среди дам бальзаковского возраста.

— Спасибо за предупреждение, учту. А теперь мне пора. Я тебе вот что хотела сказать, — тон женщины снова стал серьёзным, — с тобой ищет встречи начальник полиции Ярин. Причём хочет встретиться без посторонних глаз.

— И что ему надо? — слегка удивился Роман.

— Не знаю. Мне об этом рассказал Анатолий. Но он тоже не знает. Ярин попросил его организовать приватную встречу с тобой, чтобы без свидетелей. Хочу тебя попросить: будь осторожен. Ярин человек опасный.

— Я знаю. Но ты не беспокойся, если бы он хотел меня устранить, то не искал бы со мной встречи, а сделал бы это по-тихому и чужими руками.

— Поговори с Анатолием. Думаю, его советы не будут лишними.

— Хорошо, я поговорю. А когда мне ждать твоего решения по моему предложению?

Людмила ответила не сразу. Положив руки Роману на плечи, она нежно поцеловала его в губы и тихо произнесла:

— Ты только не торопи меня, ладно? Мне много ещё предстоит разгрести всякого, прости за грубое слово, дерьма.