Статист

— Ладно, — Криницын пожал плечами. — Я подожду. Разгребай. Можешь и на меня рассчитывать — вместе быстрее разгребём.

— Не сомневаюсь. Я пойду. Не провожай. Лучше приведи себя в порядок, Криницын. И запомни: последний раз целую мужчину, который не почистил зубы и от которого за версту разит перегаром, лохматого и небритого.

После этих слов женщина припала к губам Романа, а одарив его крепким, но непродолжительным поцелуем, развернулась и пошла на выход, оставив мужчину в недоумении и сильном замешательстве. Посмотрев на своё отражение в зеркале, Криницын тяжело вздохнул, понимающе покачал головой и пошёл в ванную комнату.

Генка

Но тут раздался звонок в дверь. Он подумал, что это Людмила вернулась, что-то забыв, и крикнул:

— Заходи, не заперто! Я привожу себя в порядок, как ты приказала!

Дверь приоткрылась, и чей-то негромкий женский голос робко спросил:

— Извините, а Роман Криницын здесь проживает?

— Здесь, — выходя в прихожую, ответил хозяин. Видя в проёме лицо немолодой женщины с выразительными грустными глазами и горестными складками у рта, он поспешил с предложением: — Да вы заходите! Не будем же мы общаться через щель.

Женщина поблагодарила, тихонько вошла, прикрыла за собой дверь и, пристально посмотрев Криницыну в лицо, едва заметно улыбнулась и сказала:

— А вы не сильно изменились, Ромочка. Я бы вас и на улице признала.

— Кто вы? — удивился Роман, теряясь в догадках.

— Вы меня не вспомнили? — грустно спросила женщина и тут же сама ответила: — Ах, да! Это неудивительно. Я сильно постарела. Прошло столько лет. Вы дружили с моим сыном. Гена Федотов, помните такого?

— Тётя Зина? — изумился Роман, узнавая в худощавой женщине мать своего друга детства, ставшего инвалидом по юношеской глупости. — Что же мы стоим, проходите в комнату.

Хозяин увлёк за собой женщину в единственную комнату, служившую и спальней, и гостиной.

— Простите за беспорядок. Я холостяк и не очень слежу… Ну, вы понимаете. Присаживайтесь, рассказывайте, что привело вас ко мне, как Генка?

— Плохо с Геночкой, — печально, но спокойно ответила женщина, — очень плохо. За тем и пришла. Уходит от нас мой сынок. Просил, чтобы я разыскала старых друзей. Проститься хочет.

— Что с ним, тётя Зина? Почему проститься?

— Помирает мой Геночка. Жить сам не захотел. Отказался есть, уже две недели как не ест. Высох весь. Бредит постоянно. А вчера будто просветлел умом и говорит, ясно так говорит: «Мама, найди Ромку, Витьку и Гришку Поповых. Проститься с ними хочу». Я ему: «Сынок, может, батюшку позвать?». А он твёрдо так: «Нет, мама, позови друзей моих, пока я живой. А как помру — приводи кого хочешь». А попробуй вас разыщи! Разлетелись все кто куда. Так получилось, что один ты проживаешь в том же доме, где и раньше. Только квартира другая после размена. Но новые жильцы подсказали, где тебя искать. Вот я и нашла тебя первого.

— Да, мама хотела сделать мне подарок, когда я женился, и разменяла старую квартиру на две однокомнатные. Повезло, что одна из квартир оказалась в этом же доме. Мама любила этот двор, соседей, да и вообще привыкла. Теперь вот я тут кантуюсь.

— Я помню твою маму. Хорошая была женщина. Царствие ей небесное. О её кончине я узнала от Паши Черника, одноклассника вашего, когда он навестил Гену. Был он у нас проездом из Москвы несколько лет назад. Оставлял и адрес, и телефон, да я, растяпа, где-то положила, а когда надо, найти не смогла.

— Не волнуйтесь, тётя Зина, найдём мы и Пашку, и Витьку, и Гришку. С Жоркой посложнее будет, но и Германия не так далеко, как кажется. А вот мне прощения нет. Вы как уехали из города, так я ни разу и не навестил друга детства.

— У нас домик в Сосновке остался после родителей мужа. Муж хоть и ушёл от нас, но сына не забывал. Он и предложил этот вариант. Мы подумали, что в деревне сыночку будет лучше. Свежий воздух, природа, здоровое питание. Да и пальцем никто не показывает на больного человека.

— Тётя Зина, дайте мне десять минут. Я приведу себя в порядок, и мы прямо сейчас поедем к Геннадию. Дорогу в Сосновку я приблизительно знаю. За час, думаю, доберёмся.

Женщина не стала возражать. С благодарностью посмотрев в глаза Криницыну, она в знак согласия кивнула и положила руки на колени, давая понять, что будет ждать сколько нужно.

— Я мигом, тёть Зин! — крикнул Роман и выбежал из комнаты.

Через полчаса Криницын вывел свой внедорожник за пределы города. Облегчённо вздохнув, он уверенно повёл машину по трассе с односторонним движением в три полосы. Теперь можно было и поговорить.

— Тёть Зин, как вы жили все эти годы? — спросил он.