Статистике вопреки

Поверить в это было не так уж легко. Всегда же была вполне самодостаточной, а тут… Словно удар по голове. До начала учебного года было ещё далеко, но однажды я поймала себя на мысли, что мечтаю о том, как приду на учёбу и… найду там новых друзей. Как минимум приятелей, как максимум — единомышленников. Да-да, я мечтала об общении, а не о знаниях, что говорило лишь об одном — мои жизненные приоритеты успели перевернуться. 

Возможно это Лёшин роман с Анисимовой обозначил всю степень моего одиночества, ведь Орлов больше не был только “моим”. А может быть, я просто… созрела.  Ещё и эти постоянные попытки разобраться в природе человеческих чувств в перемешку с мамиными лекциями “о любви” привели лишь к тому, что я загрустила, особенно когда поняла, что не с кем мне поделиться всем тем, что бушевало на душе.

Орлов появлялся в нашем доме стабильно пару раз в неделю, счастливый и слегка перевозбуждённый: новые чувства захлёстывали его с головой. Наблюдая засос на его шее, я невольно задумалась о том, что вряд ли их отношения с Ритой ограничиваются банальным держанием за руки. Нам тогда только-только исполнилось семнадцать, и наличие у друга возможной “интимной” жизни приводило меня в замешательство, заставляя заливаться краской каждый раз, когда я размышляла об этом.

Однажды из его кармана вывалился презерватив, Лёшка ойкнул и засмеялся, ничуть не смутившись, зато в моей голове загрохотало и зашумело. Я потом полночи в кровати прокрутилась, понимая, что Алексей ушёл за ту черту, куда мне ходу пока что не было.

Жаркий август запомнился списками на зачисление. Я, как и ожидалось, возглавляла перечень будущих студентов специальности “Прикладная математика”, Риту ждали её модные “Связи с общественностью”, а вот Орлов… заваливший всё что можно и нельзя, пролетел мимо своего экономфака как фанера над Парижем.

— В шарагу пойду, —  ничуть не расстроившись, вещал он мне, наворачивая один из маминых салатов на нашей кухне. — Через год армейку, а там посмотрим.

Слово “армейка” меня напугало. Перспектива потерять Лешку на два года жизни буквально размазала меня по стене. Я и так была поражена до глубины души, что, оказывается, человек может не хотеть иметь высшее образование, так тут ещё… и разлука замаячила на горизонте.

Но он будто бы этого не понимал, уже во всю планируя свою свободную взрослую жизнь. Впрочем, его планов никто не оценил. Соседские разборки за стеной мы слушали едва ли не целую неделю, я даже переживала, как бы дядя Игорь попросту не прибил непутёвое чадо, но, к счастью, чадо вымахало достаточно большим, чтобы в случае чего дать отпор. И пусть я не была согласна с методами, но общее недовольство семейства Орловых я разделяла.

К слову, это был тот редкий момент, когда мы с Анисимовой сошлись во мнениях.

— Поговори с ним, —  приказным тоном однажды велела она мне по телефону, должно быть отчаявшись вразумить своего “Лёшеньку”. — Он меня и слушать не хочет.

— А с чего ты взяла, что он меня услышит?

— Да он только тебя и слушает, — не скрывая обиды, посетовала бывшая одноклассница.

Что я должна была сказать Лёшке, я так и не поняла. Не уговаривать же его идти учиться на коммерческой основе. Были ещё, конечно, вечернее и заочное отделения, но в их силу я верила слабо. Пришлось решать ситуацию по-своему и идти к самому надёжному человеку в мире.     

— Пап, сделай что-нибудь, — с мольбой в глазах я уставилась на профессора Вознесенского.

— Аль, —  вздохнул отец, прекрасно понимая, чего я от него хочу. — Дай ты Алексею жить своей жизнью.

— Вот пусть сначала диплом получит, а потом делает, что хочет, — авторитетно заявила я.

— Дочь, ты же понимаешь, что мои возможности ограничены?

Вопрос был, скорее, риторический, но головой я всё же кивнула, понимая, что папа уже сдался.

И пусть в сфере высшего образования теперь царствовали другие законы, в определённых кругах имя отца ещё что-то да значило. К счастью, этими кругами оказался родной… матфак.

— Алебастр! Что я буду делать на матфаке?! — негодовал Орлов огнедышащим драконом, едва ли не пламя изрыгая. 

— Учиться! —  отреагировала я не менее эмоционально.

— Какой учиться?! Ты с ума сошла? Скажи спасибо, что я ещё помню, как столбиком делить.

— Там этим не страдают.

— Да, там просто страдают!

Заскрежетала зубами, обиженная на нападки в адрес святая святых. Наверное, что-то такое промелькнуло на моём лице, раз Лёшка вдруг решил сменить тон и извиниться.

— Алька, я вам с Борисом Игнатьевичем очень благодарен, но пойми же меня… Я правда в этом ни черта не понимаю. Я вылечу после первой же сессии!

— Я буду помогать, — торжественно пообещала ему. — Главное же, что вместе?

Последнюю фразу я добавила осознанно, понимая, что оспорить её у него просто не хватит духу.

Так и случилось, что первого сентября мы вновь вместе пошли учиться, ещё не зная, что впереди нас ждут сплошные жизненные разочарования.

***