Статистике вопреки

Но обо всём по порядку. После той странной ночи, которую мы провели вместе, сплетясь в единый клубок из рук-ног и одеял, между нами что-то тронулось… Обычно говорят "тронулся лёд", но в нашем случае это не совсем то слово. Мы ведь никогда не злились друг на друга по-настоящему, не ссорились, однако неясная неловкость продолжала стоять между нами преградой, словно оба не знали, что следует делать или говорить. Но теперь, по крайней мере, я уже не чуралась Лёхи, а он вновь стал заглядывать к нам на ужин, к радости моих родителей. Даже дядя Игорь как-то притих, решив, что ночные нападки на нашу дверь были плодом его фантазии, а может быть, это тётя Света сделала ему грозное внушение, чтобы он не позорил семью перед соседями.

Несмотря на то, что всё вроде бы наладилось, Орлов страдал — безмолвно и скрытно, но, к своему глубокому неудовольствию, я видела в его глазах застоявшуюся печаль.

И тот факт, что отсутствие Риты в жизни Алексея так ничего и не изменил в наших отношениях, ничуть меня не успокаивал. Я злилась, и это пугало, ибо порой, видя на уроках не менее поникшую Анисимову, мне хотелось злорадствовать. Но я держалась, долго делая вид, что ничего не замечаю.

***

Постепенно наступила весна, вокруг таял снег, образуя непроходимые лужи, но солнышко уже светило чуть ярче, давая силы и желание что-то делать. 

Наш класс начал писать пробные экзамены. Физику, алгебру и геометрию я щёлкала как семечки, упорно стопорясь на сочинении. С орфографией и пунктуацией никаких проблем у меня не было, зато заметно хромало содержание. Как назло, темы в тот год через одну крутились вокруг любви и дружбы, даже стихотворения были исключительно лирическими.

— Альбина, — вздыхала наша русичка Ульяна Степановна, — ну в каких облаках ты витаешь?! Плохо!

— Плохо?

— Для тебя — ужасно, если ты, конечно, всё ещё хочешь медаль.

Медаль я хотела, но с романтикой у меня всё так же не выходило. Ну откуда я могла знать, почему Лев Николаевич Толстой видел идеал женщины в Наташе Ростовой... На мой взгляд, всё было слишком избито — замужество и куча детей. Скучно. Про феминизм и его идеи тогда особо никто не слышал, да и я вряд ли помышляла тогда о чём-то подобном: глупо было мыслить о свободе и правах, когда тебя никто особо в них и не ограничивал (спасибо родителям!). Но вот желания иметь толпу детишек я не понимала в упор. Наверное, всё дело было в том, что я в своей семье была единственным ребёнком, а может, просто насмотрелась на Лёшку, который вечно нянчился с кем-то из младших родственников.

В итоге всё настолько зашло в тупик, что Ульяна Степановна не придумала ничего лучше, чем вызвать в школу моих родителей, что на её языке означало "бить в колокола".

В тот год вообще был какой-то особый ажиотаж из-за экзаменов, поскольку на них ожидалось присутствие какой-то там комиссии, поэтому родителей моих одноклассников только и успевали вызывать на ковёр с целью взбодрить непутёвых школьников, дабы те не уронили честь гимназии.

Я сидела на подоконнике в коридоре и болтала ногами из стороны в сторону, ожидая маму, которая вот уже полчаса пропадала за дверями кабинета русского языка и литературы. У них с папой было чёткое разделение сфер моего воспитания. Папа отвечал за точные науки, поведение и моральные устои, маме же досталось всё, что касалось души и искусства.

Громкие голоса стали слышны ещё до того, как три высокие фигуры появились из-за угла.

— Это всё из-за него, из-за этого мальчишки? — холодным чинным голосом отчитывал мужчина понурую дочь в лице Риты Анисимовой.

— Папа, не выдумывай, я стараюсь, — отбивалась моя одноклассница.

— Я вижу, — хлёстко заключил её отец. Он вроде бы говорил спокойно, но от каждой новой фразы хотелось вжать голову в плечи и слиться со стеной, благо что она была зелёная. — Ты слышала, что сказала ваша классная? У тебя есть все шансы неуспешно сдать экзамены.

— Я стараюсь! — в отличие от отца Рите не хватало выдержки. — Всё делаю!

— Значит, этого недостаточно, — подключилась женщина в элегантном костюме. — Ты обязана стараться ещё сильнее.

— Но я…

— Без всяких "но"! Мы тебя предупреждали, что ты не должна была связываться с этим Лёшей. Это же полный нонсенс… Да он дальше сантехника в жизни не поднимется!

Её родители продолжали свою тираду, почти дойдя до меня. Я, вовремя спрятавшаяся в оконный проём, так и осталась незамеченной, иначе вряд ли кто-нибудь осмелился бы вести столь личные разговоры при посторонних.  

— Он не такой, — неожиданно твёрдо заявила Анисимова, остановившись за спинами родителей. — Он не такой!

— Маргарита, не начинай, — хмуро потребовал мужчина.

— Но я его люблю! — еле сдерживая слёзы, пыталась сопротивляться Ритка.

Вот тебе и Ромео с Джульеттой!

— Мар-га-ри-та, — по слогам выразительно проговорила госпожа Анисимова, и в одном только этом слове было столько экспрессии, что даже я возжелала бы лишь одного — поскорее заткнуться.

Рита же вдруг жалобно шмыгнула носом и убежала… куда-то назад по коридору.

Её родители за ней не последовали, видимо посчитав это выше своего достоинства.