Статус: все сложно

Из головы начисто вылетели все благородные намерения показать ей разницу между трахом и любовью, заместившись простой острой потребностью — обладать. Брать и давать. И неважно, быстро это будет или медленно, главное то, какое чувство он теперь в это вкладывал.

— Я и сам себе удивляюсь, что до сих пор не утащил тебя в отель. И ты даже не представляешь, чего мне стоит подобное терпение. Особенно когда ты говоришь такие вещи, — хмыкнул Марк и торопливо продолжил, стремясь как можно скорее покончить со всем: — Я нашел тебя благодаря старине-гуглу и весьма занимательной статье о женах и подругах игроков сборной России. Должен сказать, ты среди них была самая красивая. — Он быстро, но властно поцеловал ее, желая напомнить о том, кому она принадлежит теперь. — А ник я выбрал первый, какой пришел на ум. Что же касается женщин… То с тех пор, как ты вышла из моего номера в сочинском отеле, у меня не было ни одной. А потому… — Марк схватил Алису за руку, едва не забыв на мосту ее сумки, и быстрым шагом направился в сторону, противоположную той, откуда они пришли, — а потому, я желаю наверстать все немедленно. И ты, как главная виновница моего воздержания, вернешь мне все с процентами. Потому что я тоже хочу тебя. До безумия. — Он кинул на Алису взгляд, который не оставлял ни в малейшего сомнения в сказанном — жаждущий, раздевающий. — Мой отель в двух шагах, здесь, на берегу, — пояснил Марк на ходу, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Едва они оказались в отеле, как он ощутил, что больше сдерживаться просто не в силах. Он начал целовать Алису ещё в лифте, нетерпеливыми руками стаскивая с нее и себя верхнюю одежду. Не разрывая поцелуя, они дошли до номера, по пути натыкаясь на всё подряд. Он попал ключом в замочную скважину только с пятого раза, и это окончательно подорвало его терпение. Все также, целуясь, они ввалились в номер, и Марк, быстро сбросив на пол сумки, припечатал Алису к стене, принявшись срывать с ее тела все, что осталось. Его язык безумствовал у нее во рту, жадно проникая в сладкие глубины. Он прерывисто дышал, вжимаясь всем телом в Алису, и ему было так мало… так мало воздуха. Так мало ее.

Его рваное дыхание коснулось ее уха, когда он принялся его ласкать. Пробегая по раковине языком, покусывая и оттягивая мочку, сладко посасывая. По мере освобождения Алисы от одежды, он целовал каждый обнажавшийся участок ее тела, оставляя за собой горящие полосы от прикосновения щетины к нежной коже. Опустившись на колени, стащил с нее джинсы, порвал чёртовы трусики и провел пальцами в ласкающем движении от щиколоток от бедер.

— Раздвинь ноги… — прохрипел Марк, чувствуя, как содрогнулась Алиса всем телом, разводя для него бедра. Его голова мгновенно оказалась у нее между ног, и язык быстро нырнул туда, где Марк так яростно желал оказаться. Он глухо застонал, обнаружив, какая она уже влажная. Вскочив на ноги, дрожащими от нетерпения руками принялся расстегивать джинсы, и, едва спустив их с бедер, подхватил Алису под попку и насадил на себя. Сжал зубы, ощутив, какая она мокрая и горячая. Его. Для него. Отныне — только для него.

Прижав Алису к стене, он начал двигаться. Быстрыми, резкими толчками, которые перемежал мучительно неторопливыми поцелуями. Его губы жадно затягивали ее губы, язык переплетался с ее языком. Марк едва сдерживался, чтобы не кончить сразу. Бушующее в нем возбуждение зашкаливало до предела, так, что почти терял над собой контроль. Он замедлил толчки, продлевая пытку, и спустился губами к груди Алисы, вбирая в рот затвердевшие соски, играя с ними языком, нетерпеливо покусывая. Его руки ритмично ласкали ее ягодицы и желание заполнить собой ее всю, быть повсюду, в каждой точке ее тела, утверждая свое уникальное право обладания, накрывало с головой. Обуреваемый этим безумием, он медленно ввел средний палец правой руки в ее попку и замер, учащенно дыша от того, какой тесной она там была. Алиса требовательно дернулась в его руках и он толкнулся глубже, ощущая, как она сжимает его с обеих сторон, и сходя от этого с ума. Постепенно добавил к первому пальцу второй и, синхронно двигаясь, принялся выбивать из Алисы стоны удовольствия, от которых кровь в его жилах превращалась в бурлящий поток.

Окончательно теряя разум, он стал резко трахать ее, как одержимый, более неспособный ни на что, кроме этих древних, как мир, движений, которые рядом с этой женщиной обретали совершенно новый для него смысл.

— Кончи для меня, — пробормотал Марк, продолжая бешено терзать оба узких отверстия, которые теперь принадлежали только ему, сознавая, что находится на той грани, когда уже невозможно сдерживаться. И когда Алиса вскрикнула, он, поймав губами ее стон, вонзился в последний раз и взорвался от острого, не похожего ни на что удовольствия. Сумасшедшая пульсация ее тела там, где они соприкасались, передалась ему, прокатившись по раскаленной коже сладостной дрожью.

Удерживая Алису на руках, Марк шагнул к кровати. Опустил свою женщину на прохладное шелковое покрывало, вжал собой в матрас и прошептал: