Ставка больше, чем фильм. Советская разведка на экране и в жизни

Статного, подтянутого, умеющего быть аристократичным артиста подвели… руки. Из-за сделанной в молодости татуировки «СЛАВА», их нельзя было снимать крупным планом — буквы вылезали из-под самого толстого слоя грима. А потом выяснилось, что и способности к рисованию у Вячеслава Васильевича отсутствуют. Пришлось художнику-постановщику картины Феликсу Ростоцкому его «дублировать»: карикатуры на первых лиц в нацистской иерархии рисуют его руки, и зверюшек из спичек выкладывают они же. А еще пишут текст телеграммы, которую Плейшнер отправляет из Берна в Стокгольм — почерк у Евстигнеева оказался просто чудовищным.

Рад видеть вас, чертей!

В «Семнадцати мгновениях» среди действующих лиц немало реальных исторических персонажей. Но к портретному сходству исполнителей с «оригиналами» Лиознова не стремилась — ей важно было внутренне совпадение актёрской природы с режиссёрским замыслом. А кроме того, добиться даже приблизительной похожести в большинстве случаев не представлялось возможным — ассистенты режиссёра просто не располагали необходимыми фотодокументами. Собственно, и добывать их особой необходимости не было — советские граждане всё равно не знали, конечно, за исключением Гитлера, как на самом деле выглядели фашистские бонзы.

Кстати, Леонид Куравлёв, приглашённый на роль Гитлера, на фотографиях получился довольно похожим, но на репетициях природная органика брала верх, и вместо небольшой и малозначимой роли фюрера, он получил Айсмана, гестаповца, не утратившего представлений о чести и порядочности. Чтобы пригасить лучезарную славянскость Леонида Вячеславовича, режиссёр снабдила его черной повязкой на глаз, сразу добавившей артисту жёсткости и мужественности. А неистовым Адольфом стал немецкий актёр Фриц Диц, «гитлериада» которого началась задолго до киноэпопеи «Освобождение» — ещё в 1955 году он у себя на родине сыграл фюрера в картине «Эрнст Тельман — вождь своего класса».

Юрию Визбору удалось почти идеально влезть в шкуру партайгеноссе Бормана, разве что в мундир пришлось вшивать поролон, чтобы придать фигуре массивности. Но его подвёл голос, в котором начисто отсутствовали властные нотки, и озвучивать партайгеноссе пришлось мастеру дубляжа Анатолию Соловьёву. Благодаря искусству гримёров и отточенной пластике, очень похожим на реального Гиммлера получился Николай Прокопович. Вильгельм Бурмайер походил на Германа Геринга, а Василий Лановой на генерала Вольфа — ни капельки. Олегу Табакову просто повезло — он внешне и вправду чем-то напоминал Вальтера Шелленберга, а вот обаяния у него и собственного было через край. Впоследствии артист в своей фирменной юмористической манере рассказывал, как его «отчитывал» Андропов: «Олег Павлович, это безнравственно так обаятельно играть фашистского генерала». Очарована была даже племянница Шелленберга, отправившая артисту рождественскую открытку со словами благодарности — в жизни её любимый дядюшка Вальтер именно таким и был.

А у Леонида Броневого с Мюллером не было ничего общего. Как, кстати, и у Всеволода Санаева, которого изначально планировали на эту роль. Шеф гестапо был высоким, худощавым брюнетом с довольно тонкими чертами, и Броневой впоследствии шутил, что, если бы знал, как выглядит его персонаж, непременно отказался бы от роли: он ведь и предположить не мог, какую невероятную зрительскую любовь она принесёт! Леонид Сергеевич уже в ходе съемок не раз пытался это сделать: Мюллер был его первой ролью в кино, и актёр поначалу постоянно «вываливался» из кадра, забывая, что съёмочная площадка — не сцена. Вдобавок ко всему, у рубашек, в которых снимался Броневой, оказались слишком тесные для него воротнички. Знаменитый нервный жест, который так понравился Лиозновой, был не удачно найденной актёрской краской, а выражением крайнего раздражения исполнителя. Но Татьяна Михайловна умела минусы превращать в плюсы.

Играй, малыш, и ничего не бойся!

В первоначальном варианте сценария была только одна женская роль. Если бы картину снимал режиссёр-мужчина, его, вероятно, это вполне устроило бы. Но Лиознова женским чутьем понимала — чтобы «вочеловечить» Штирлица, с его нордическим твёрдым характером и отсутствием порочащих связей, одной Кати Козловой мало. На эту роль, между прочим, пробовалась Ирина Алфёрова, но ослепительная красота сыграла против актрисы — режиссёр сочла, что соратница главного героя не должна в глазах зрителя затмевать его жену.

Сцену встречи разлучённых супругов подсказал Лиозновой Тихонов, которому о такой практике рассказывал не кто иной, как ас советской разведки Конон Молодый. Эту роль очень хотела сыграть Светлана Светличная, пробовалась и замечательная эстрадная певица Мария Пахоменко, но Лиознову пробы не удовлетворили и игравший генерала Вольфа вахтанговец Василий Лановой предложил свою коллегу по театру — Элеонору Шашкову. Можно только пожалеть, что эти пять с половиной минут экранного времени оказались самой яркой киноролью этой тонкой и глубокой актрисы.