Ставлю на тебя

— Только не Гершвин, — сказал он с отвращением. — Терпеть не могу Гершвина.

— Да никто не ненавидит Гершвина, — ответила я, размышляя, как вообще может быть весело разговаривать с Чарли по телефону, когда большую часть времени он огромная заноза в заднице. — Отсюда и предположение о коммунизме.

— Осторожнее с предположениями, Очкарик.

— Знаю, прости.

— Я прощу, — сказал он, — но только потому, что ты собираешься изображать симпатию ко мне в пятницу вечером.

Я захлопнула книгу, встала из-за стола и рухнула на кровать.

— Это будет самым сложным испытанием в моей жизни. Меня должны сразу же номинировать на Оскар в субботу утром, если я с этим справлюсь.

— О, ты справишься, — произнёс он с игривой интонацией, словно немного флиртуя. — Я очарую тебя так, что ты и думать забудешь, что на самом деле я тебе не нравлюсь.

— Невозможно, — сказала я, закутываясь в одеяло.

— Подожди и увидишь, Очкарик, — сказал он. — Просто подожди и увидишь.

Глава 17

Чарли

Я покачал головой и сунул телефон в карман, понимая, что был полным идиотом, пригласив Бейли на вечеринку.

Я сказал ей, что хочу, чтобы она пришла, чтобы не выглядеть жалко перед Беккой, что было правдой, но главной причиной было показать Бекке, что я двигаюсь дальше.

Я зашёл на кухню, открыл холодильник и достал галлон молока.

— Пробовал таблетки от изжоги?

Я обернулся и увидел маму, стоящую в дверном проёме кухни. Я кивнул.

— Ага.

— А упражнения, которые доктор Битц тебе дала, пробовал делать? — спросила она с беспокойством, подойдя к раковине и взяв с сушилки бокал для вина.

Я сглотнул и не хотел отвечать. Ненавижу этот вопрос, ненавижу, что он вообще возник. Потому что как бы все ни распинались о важности заботы о психическом здоровье, наличие этой проблемы ощущается как поражение.

Да блин, это и не проблема-то вовсе.

Я просто слишком много всего обдумываю, результатом становится чертовски раздражающий рефлюкс14. Вот и всё — ничего особенного. Но почему-то из-за этого я чувствую себя сломанным, особенно когда мама пытается помочь, упоминая ментальные упражнения, которые, по мнению терапевта, могли бы мне помочь.

Но опять же — ничего особенного.

— Да, — сказал я, закрывая холодильник и неся молоко к столу, где стояла моя кружка. — Ничего особенного. Думаю, это просто из-за того, что на ужин у меня была вчерашняя пицца.

— О, хорошо, — сказала она с облегчением, беря бутылку красного вина со стола и наливая себе бокал. — Мы ходили поесть курицу, пока тебя не было дома.

— Рад, что пропустил, — сказал я, ободряюще улыбаясь ей. — Ненавижу курицу.

— Знаю, — сказала она, одарив меня одной из тех широких маминых улыбок, от которой одновременно становилось радостно и грустно. — Ты всегда её ненавидел.

— Кто-то же должен быть гением в семье, — ответил я.

На что она парировала: — Поговорим, когда твоя оценка по математике повысится.

— Туше.

После того, как она скрылась наверху, я снова начал думать о вечере пятницы, залпом вливая в себя молоко (мой бесполезный домашний способ борьбы с изжогой).

После расставания с Беккой я избегал встреч с кем-либо, в основном потому, что не хотел видеть её или слушать расспросы о том, что произошло. Я согласился пойти к Чаку в пятницу только потому, что он переезжал на следующей неделе, и это мог быть последний шанс его увидеть.

«Но сейчас это выглядело как возможность», — подумал я, залпом глотая молоко, словно первокурсник из братства с банкой пива во время посвящения.

Я был слишком мягкотелым, чтобы сказать Бек не писать мне, если только она не хочет снова быть вместе, но именно этого мне и хотелось. Я рад, что она счастлива (вроде как), но у меня не было никакого желания становиться её гребаным лучшим другом.

Таким образом, если я сделаю что-то подобное, это могло бы послать такое же сообщение: Чарли открыт для отношений, если ты вдруг осознаешь, что скучаешь по вашим видеозвонкам в 3 часа ночи. Но у него есть другие варианты, если тебя интересует только дружеская переписка.

Я не собирался лгать и говорить людям, что мы с Бейли встречаемся, но если Бекка захочет сделать свои выводы и отреагировать соответствующим образом, ну, я же не могу её остановить, верно?

Я налил ещё один стакан молока и поставил галлон на стол.

Но я также не мог игнорировать ту крошечную часть себя, которая была немного взволнована тем, что увижу Бейли вне работы и нашего союза по разрушению отношений её матери. Какой была Бейли, любительница прогулок по городу, когда находилась в компании?

Кем была Бейли, помимо Очкарика для меня? И почему мне было так чертовски любопытно это узнать?

С самого первого знакомства было что-то в ней такое, что меня зацепило. И, Господи, мне нравилось с ней общаться.

У нас не было ничего общего. НИ-ЧЕ-ГО.