Стажеры. Второе нашествие марсиан

- В общем он извинился. Потом.

Юрковский раздраженно сказал:

- А, черт, при чем тут это, Иван!

- Извините, Владимир Сергеевич, - смиренно сказал Иван.

Юрковский снова повернулся к Юре.

- Все равно это был дебош, - сказал он. - Так это выглядит, во всяком случае. Послушайте, кадет, я охотно верю, что вы действовали из самых лучших побуждений, но вам придется извиниться.

- Перед кем? - сейчас же спросил Юра.

- Во-первых, разумеется, перед Свирским.

- А во-вторых?

- Во-вторых, вы должны будете извиниться перед директором обсерватории.

- Нет! - сказал Юра.

- Придется.

- Нет.

- Что значит - нет? Вы устроили драку в его обсерватории. Это отвратительно. И вы отказываетесь извиниться?

- Я не стану извиняться перед подлецом, - ровным голосом сказал Юра.

- Молчать, стажер! - проревел Быков.

Воцарилось молчание. Михаил Антонович горестно вздыхал и качал головой. Юрковский с изумлением глядел на Юру.

Жилин вдруг оттолкнулся от стены, подошел к Юре и положил руку ему на плечо.

- Простите, Алексей Петрович, - сказал он. - Мне кажется, надо дать Бородину рассказать все по порядку.

- А кто ему мешает? - сердито сказал Быков. Было видно, что он очень недоволен всем происходящим.

- Рассказывай, Юра, - сказал Жилин.

- Что тут рассказывать? - тихо начал Юра. Затем он закричал: - Это надо видеть! И слышать! Этих дураков надо немедленно спасать! Вы говорите - обсерватория, обсерватория! А это притон! Здесь люди плачут, понимаете? Плачут!

- Спокойно, кадет, - сказал Юрковский.

- Я не могу спокойно! Вы говорите извиняться… Я не стану извиняться перед инквизитором! Перед мерзавцем, который науськивает дураков друг на друга и на девушку! Куда вы смотрите, генеральный инспектор? Все это заведение пора давно эвакуировать на Землю, они скоро на четвереньки станут, начнут кусаться!

- Успокойся и расскажи по порядку, - сказал Жилин.

И Юра рассказал. Как он встретился с Зиной Шатровой, и как она плакала, и как он понял, что необходимо вмешаться немедленно, и он начал со Свирского, который до того оброс шерстью, что верил всяким гадостям о любимой девушке. Как он заставил Аверина со Свирским «поговорить по душам», и как выяснилось, что Свирский никогда не называл Аверина бездарью и подхалимом, и что Аверин даже не подозревал, что его неоднократно выводили ночью из комнаты Зины. Как отобрали у контролера Дитца гитару и узнали, что он никогда не распускал слухов про Базанова и Таню Оленину… И как сразу обнаружилось, что все это проделки Кравца и что Шершень не может не знать о них, и он-то и есть главный негодяй…

- Ребята прислали меня к вам, Владимир Сергеевич, чтобы вы что-нибудь сделали. И вы лучше что-нибудь сделайте, иначе они сами сделают… Они уже готовы.

Юрковский сидел в кресле за столом, и лицо у него было такое старое и жалкое, что Юра остановился и растерянно оглянулся на Жилина. Но Жилин опять еле заметно кивнул.

- За эти слова вы тоже ответите, - процедил сквозь зубы Шершень.

- Замолчи! - закричал маленький смуглый Аверин, сидевший рядом с Юрой. - Не смей перебивать! Товарищи, как он смеет все время перебивать?

Юрковский переждал шум и продолжил:

- Все это до того омерзительно, что я вообще исключал возможность такого явления, и понадобилось вмешательство постороннего человека, мальчишки, чтобы… Да. Омерзительно. Я не ждал этого от вас, молодые. Как это оказалось просто - вернуть вас в первобытное состояние, поставить вас на четвереньки - три года, один честолюбивый маньяк и один провинциальный интриган. И вы согнулись, озверели, потеряли человеческий облик. Молодые, веселые, честные ребята… Какой стыд!

Юрковский сделал паузу и оглядел астрономов. Все это сейчас зря, подумал он. Им не до меня. Они сидели кучкой и с ненавистью смотрели на Шершня и Кравца.

- Ладно. Нового директора вам пришлют с Титана. Два дня можете митинговать и думать. Думайте. Вы, бедные и слабые, вам говорю: думайте! А сейчас идите.

Они поднялись и, понурившись, пошли из кабинета. Шершень тоже встал и, нелепо качаясь на магнитных башмаках, подошел к Юрковскому вплотную.

- Это самоуправство, - сипло сказал он. - Вы нарушаете работу обсерватории.

Юрковский гадливо отстранил его.

- Слушайте, Шершень, - сказал он. - На вашем месте я бы застрелился.

12. «КОЛЬЦО-1». БАЛЛАДА ОБ ОДНОНОГОМ ПРИШЕЛЬЦЕ

Знаешь, - сказал Быков, - глядя на Юрковского поверх очков и поверх «Физики металлов», - а ведь Шершень, пожалуй, считает себя незаслуженно оскорбленным. Как-никак лучшая обсерватория и так далее…

- Шершень меня не интересует, - сказал Юрковский. Он захлопнул бювар и потянулся. - Меня интересует, как могли эти ребята дойти до такой жизни… А Шершень - прах, мелочь.

Несколько минут Быков размышлял.

- И как же по-твоему? - спросил, наконец, он.

- У меня есть одна теория… Вернее, гипотеза. Я полагаю, что у них уже исчез необходимый в прошлом иммунитет к социально вредному, но еще не исчезли их собственные антиобщественные задатки.

- Попроще, - сказал Быков.