Steamout. Story of Joanna (СИ)

«Пойдём», — смекнув сразу, что к чему, Валентайн мгновенно взял ситуацию в свои руки. Приобняв её за плечи, он повёл леди в сторону отеля.

Внутри раскаты грома не были слышны — их заглушали голоса постояльцев: весёлые, пьяные, сварливые, порой очень даже неприличные. Но миссис Джексон всё никак не могла успокоиться, её то и дело бросало в дрожь. Скукожившись в калачик на кровати, к которой «администрация» отеля преминула дать постель, а всучила лишь небольшую соломенную подушку, она то и дело всхлипывала, хотя глаза её были сухи. Поняв, что стоит отвлечь чем-нибудь напарницу, железный детектив сел рядом.

— Эй, — мягко обратился он и положил руку ей на бок. — Гроза скоро закончится.

— Угу, — невнятно пробормотала Джоанна и подогнула колени ещё ближе к подбородку.

— Послушай лучше, как за стеной ругается какая-то парочка! Муж явно чем-то недоволен, а жена пилит его в ответ.

— М-м-м, — всё так же растерянно проговорила леди.

Сыщик понял, что одними словами тут не обойдёшься и решил прибегнуть к самому действенному и полезному способу.

— Иди сюда, — проговорил тот, и она мгновенно прильнула к нему, ища такую нужную поддержку, и зарылась носом в его одежды. Её тело всё ещё пронимала мелкая дрожь, которую всё никак не удавалось унять. Ник осторожно обхватил её руками и прижался губами к макушке, тихо шепча что-то успокаивающее. Такой растерянной, столь субтильной и хрупкой он подругу ещё не видел и понимал, что ей нужна помощь, если не психолога, которые давно как перевелись, так его. Стоит помочь ей, хотя бы здесь и сейчас, а затем попытаться извести страх внутри неё. А иначе он погубит её, рано или поздно.

Прискорбным для него была собственная неполноценность в этот момент. Что толку от искусно отточенного слуха, нечеловеческих рефлексов и прочности корпуса, если это так разнит тебя от своих создателей? Он не мог ощутить тепло её тела, гладкость одежд, дыхание у его груди. Всеми этими мелочами человеческой жизни его обделили компоновщики, не включив в разработку механизма способность осязать. Ему оставалось лишь додумывать, представлять всё это и оставить на очередное «что, если…» Что, если он не ошибается, и у его модели развит высокий уровень эмпатии (почти что как у создателей?) Способен ли он на это? В голове неясными картинками мелькали эпизоды из бытия первой «списанной» личности, заставляющей его сомневаться в том, что его намеренно создавали роботом-полицейским. Взять хотя бы некоторые отрывки… И специфику его строения. Это ли объясняет его привязанность к женщине-птичке? Его тягу к ней, не как слуги к хозяину, а, скорее, мужчины к женщине? И, даже если так, имеет ли он, старый робот, брошенный этим же самым человечеством ржаветь на закоулках Бостона, право на это? Право забирать у неё полноценное будущее? «Едва ли…» — пронеслось в мыслях. Но отгородиться от леди, вычеркнуть, выжечь, стереть из помыслов уже не представлял возможным.

Постепенно Выжившая в его руках успокаивалась. Её дыхание становилось всё размеренным и сонным, а потом, наконец-то буря внутри неё стихла.

— Прости… — тихо проговорила она, закрыв лицо ладонями. — Мне так стыдно… за всё это. Я такая слабая и бесполезная, что даже грозы боюсь.

— Эй, не стоит, — мягко ответил Ник. — Насколько я понимаю, у твоего страха есть глубокая подоплёка, раз он вызывает внутри тебя такой чистый первобытный ужас.

— Да, — спустя несколько мгновений призналась она. — Когда я была ещё очень маленькой, моя мать заперла меня в кладовке во время грозы. Там было… — леди запнулась. — …очень страшно.

— Ага, значит, боязнь укоренилась в тебе ещё с младых ногтей. Но ты ведь понимаешь, что не сможешь вот так жить с ней?

— Да, — Джоанна отвела ладони от лица. — Но я не знаю, как её можно искоренить.

— Что-нибудь придумаем… — задумчиво произнёс детектив. — Но с этим нужно разобраться.

— Больше этого я, наверное, боюсь ещё одного, — молвила миссис Джексон после нескольких минут тишины. Раз уж они решили устроить вечер откровений, почему бы и не открыть свою душу в подходящий момент? Тем более тому, в кого она так глупо влюбилась. — Мне страшно за то, что я однажды превращусь в них. Моих родителей. В отца, что не преминал возможностью влить в себя что-нибудь покрепче, как только мать покидала порог дома. Безвольного предпринимателя, что во всём потакал своей жене, добровольно лёг под её каблук. Я замечаю в себе его робость, его желание переложить ответственность на кого-либо другого. Или в матушку, безэмоциональную, расчётливую женщину, не гнушающуюся пользоваться любыми методами, чтобы достичь желаемого.