Steamout. Story of Joanna (СИ)

Упоминаемой ранее Гарриет оказалась робо-леди, аккуратно одетая в зелёное яркое платье до колена, спадающее вниз слева направо, такого же цвета накидку, салатовые чулки и удобные ботинки. На голове у неё громоздилась самая красивая шляпа, увиденная Джоанной в Содружестве: из лимонного шелка, с искусно пришитыми розами красно-малинового цвета, выглядящими как настоящие. Дама представилась и радостно поприветствовала Выжившую, рассказала о том, что она — шляпница, как и до войны, но помогает братьям хоть как-то поддерживать порядок в доме и иногда готовит еду. Но делает это не очень умело, так как её алгоритмы личности перезаписывались несколько раз и застыли на «мастерице шляпок». Ещё одной смены достаточно — и её механизмы не выдержат и сломаются, что и побоялись делать Беннеты; так что она не может убираться на должном уровне (о чём свидетельствовали завалы ненужных вещей и слой пыли на них и мебели), зато до сих пор шьет головные уборы из материалов, которые ей приносит Литрис. Затем Гарриет показала Джоанне свою яркую коллекцию шляпок и смущалась от её похвал, а позже попросила отремонтировать её цилиндр из Убежища 111, ведь на нём были видны небольшие царапины и повреждения, что леди охотно одобрила. Видно было, что шляпнице попросту не хватает женской компании, ведь Литрис вряд ли окажет нужный интерес к её делу, а девочки не понимают всех премудростей моды, да и время чаще проводят за играми.

Комната, в которую поселили резидентку Убежища 111, была совсем крохотной, в неё помещались лишь узкая кровать да комод, но она не жаловалась. Вещи миссис Джексон решила не раскладывать, ведь оставалась она здесь ненадолго, а лишь схватила шпагу и пошла к детективу — учиться.

Найти его было нетрудно: он обсуждал что-то с Мэтью в мастерской, заваленной чертежами, которым не хватало места на стенах и рабочих столах, различными деталями и механизмами, книгами и кипами каких-то схем. Увидев женщину, тот оставил свое занятие, попрощался и повёл леди на задний двор.

— Позволишь осмотреть твою шпагу? — спросил тот, когда они приземлились на лавочке, где обычно играли Мелани и Мизери.

— Конечно, — Выжившая протянула своё оружие, и Ник начал вертеть его в руках, осматривая критичным взглядом.

— Стандартная. Немного несбалансированное лезвие, — сделал он вывод, взвесив шпагу на ладони. — И совершенно тебе не подходит. Вот, возьми мою.

Он протянул ей свой инструмент для убийств, и Джоанна осторожно прикоснулась к холодной рукоятке шпаги. Сделана она была искусно и явно на заказ: из чёрного металла (и даже лезвие), слегка тяжеловатая для её слабых женских рук, вместо классического навершия — тонкое золотистое сердце, пронзённое стрелой, узор с ним, дополненный изящными завитушками, повторялся и на гарде с защитной дужкой. Сначала миссис удивилась такому выбору и уже открыла рот, чтобы спросить, что значит эта сердечная тематика, а потом ей дошло — Валентайн же.

— Мастер, сделавший её, назвал шпагу «Сердцеед». И я полностью с ним согласен.

— Она такая красивая… — восхищенно проговорила на его слова леди и провела подушечками по лезвию, стараясь не порезаться.

— Тебе тоже нужна «своя» шпага. Ты сразу поймёшь, что это — она. Тем не менее… У тебя есть хотя бы базовые навыки владения этим оружием?

— Ну-у… Нет, — честно призналась она.

— Лады. Тогда будем учиться.

Это было однозначно сложно. Одолженная шпага тянула руку вниз, ровно, без дрожи, её держать было почти невозможно. Да даже в классическую боевую стойку леди встать не могла, постоянно путаясь. Вздохнув, детектив подошел к ней сзади и поставил в правильное положение: правая рука с клинком впереди, левая свободная отводится назад, ноги порознь, тело чуть подается вперед. При этом ему пришлось осторожно взяться за локоток её левой руки, а свободной рукой накрыть пальцы, сжимающие шпагу, для того, чтобы направить в нужную сторону. От этих касаний щёки миссис Джексон заалели, а внутренности скрутились в тугой узел, и она успела обрадоваться тому, что напарник не видел её лица. И хотя под этим не подразумевалось что-либо такое, ей всё равно сделалось стыдно за себя и свою реакцию. Это было так… странно. За эти два месяца на пустошах к ней не прикасался ни один из джентльменов (не считая юношу Роланда, конечно), и она успела отвыкнуть от мужского внимания. Не то, чтобы Джоанна купалась в нём, тем более, что после женитьбы всё сошло на нет, но тем не менее всегда было приятно ловить на себе заинтересованные взгляды. Сейчас же женщина уловила то, чего не было, и трижды отругала себя за эгоистичность. Её Нейтан сейчас лежит в ледяной могиле, навеки смежив веки, а она уже спустя три месяца позабыла об их десятилетнем браке и краснеет, как школьница-гимназистка на первом свидании, от вынужденных касаний без капли романтики.

«Соберись, Джоанна!» — приказала Выжившая сама себе. Однако голоса в голове всё никак не хотели замолкать.