Стефан в гостях у ведьмы

Солнце косыми лучами ласкало угрюмые замковые камни, внизу над крышами еще спящего города стелилась легкая дымка тумана. Стефан плотнее завернулся в контуш, прячась от утренней сырости, нестерпимо хотелось спать, на подбородок прыгала зевота. Послать бы всех подальше и пойти досыпать в уютной большой кровати, да Маричку бы под бок… Ну, мечтать, оно не вредно. По правую руку, нахлобучив на глаза шапку, шел мрачный Невесский, по левую бубнил Михась, напоминая приемы, как можно выбить «сабельку» из рук противника в несколько взмахов. Все это Стефан знал и сам, но не перебивал здоровяка, понимая, что Михась тем сбивает свое волнение. Неприятная вещь — рубиться светлейшему господарю, да еще и со своим же шляхтичем, да еще и молоденьким парнишкой. Сколько этому Банькову годков? Шестнадцать, семнадцать? Уж точно лет на пять младше Стефана, да и тельцем слабенький, тонкий, что тростинка. Про таких шутники говорят — соплей перешибешь.

Испытывал ли господарь муки совести, ну, самую малость, а вообще, нечего руки распускать и девиц пугать, особенно одну, чужую девицу. Убивать Яшку Стефан не собирался.

С полукруглого заднего двора, уходящего пологим склоном вниз, хорошо был виден кисель густого тумана над Яворкой-рекой и темный северный лес, упорно отворачивающийся от настырного солнца. Стефан вдохнул налетевший порыв ветра и ускорил шаг.

Привалившись к крепостному валу его уже ждали все шляхтичи из отряда Ковальского и гарнизонные гербовые дворяне, отобранные у Хлына. Сам виновник дуэли, пан Баньков, расхаживал взад и вперед, нервно теребя шапку. Белокурые кудри развевались, образуя над головой почти нимб.

Господаря шляхта встретила сдержанным поклоном, на лицах читалась враждебность, мол, с кем связался, не совестно ли? А почему Стефану должно быть совестно? Он выше их, он правитель этого края, его воля — вершить правосудие. Он мог этого сосунка вообще за решетку бросить, только за то, что голос смел повысить. Распустились тут, гонор показывают! Стефаном овладела злость.

— Секунданта прошу в круг! — выкрикнул Генусь, звонким голосом разрывая утреннюю тишину.

— Франтишек, иди, — махнул подбородком Баньков, сразу перестав мельтешить и всем видом демонстрируя железное спокойствие.

Франтишек, приятель Банькова, паренек с чахоточно-бледным лицом, выскочил вперед.

— Мы готовы, — пискнул он.

— Господарь милостиво предлагает примирение, — громогласно заявил Генусь, отчего и сам Стефан удивленно приподнял брови, — светлейший понимает, что пан Баньков был пьян, и прощает ему недозволенные дерзости, надеясь, что впредь этого не повторится, — завершил Невесский короткую речь.

Во как закрутил! Обучают их этому, что ли, в Тайной мастерской двора? Теперь, со слов Генуся, Стефан не выглядел самодуром, а скорее пострадавшей стороной. Напыщенность Невесского остудила господаря, и он уже был согласен со своим секундантом — мир, так мир, чего уж там камень за пазухой держать.

— Готовы ли вы примириться? — протянул Невесский руку к Франтишеку, тот беспомощно оглянулся на товарища.

— Нет! — выплюнул Баньков, надменно скрещивая руки на груди и купаясь в восхищенном его смелостью шепоте. Приятно, хоть последний раз, а побыть героем.

— Да будут свидетелями Небеса, что мы сделали все, чтобы предотвратить кровопролитье, — картинно поднял вверх глаза Генусь, неодобрительно качая головой. — Тогда сходитесь.

Стефан скинул на руки денщику контуш и жупан и, оставшись в одной нательной рубахе, неспешно вынул из ножен саблю. Баньков последовал его примеру. Противники, слегка согнув колени и нахохлившись задиристыми петухами, стали медленно сближаться.

Кто-то разумно подсказал Банькову занять позицию спиной к восходящему солнцу, и теперь жестокие лучи били Стефану прямо в лицо, помогая сопернику. Пользуясь преимуществом, Яков Баньков первым сделал пару неловких выпадов, его дружно поддержала толпа. «Все за этого молокососа», — душила невольная обида. Удары Стефана проходили в давящей тишине, это тоже удручало, царапая самолюбие. Может он и выиграет легко, но уже поиграл в уважении.

Выпад, взмах, еще взмах. Противники закружили по двору. Стефан лишь оборонялся, отбивая хлипкие ударчики, пару раз он попробовал применить советы Михася и выбить чужую саблю, но Баньков чутко отпрыгивал в сторону и захват срывался. Выпад, взмах, выпад, взмах. А смотрит ли сейчас на них Маричка? Вот об этом сейчас думать не надо, не время. Юнец усилил натиск, удары становились все ловчей и ловчей, словно Яков учился прямо на ходу. Стефану пришлось откинуть благородство и начать, не только отбиваться, но и делать броски.

Сабли сшиблись в воздухе, выбивая сноп искр.

— Ого-го! — возбужденно заорал кто-то из зевак.

То, что казалось слабостью Банькова, быстро превратилось в его преимущество: тонкий и верткий Яков ускорился и стал выныривать из-под руки Стефана в самых неожиданных местах. Стефану приходилось тоже вертеться, чтобы не проворонить случайный удар, чужая сабля свистнула, распоров тонкую ткань рукава. Яшка Баньков хищно оскалился. Теперь казалось, что он охотник, а Стешка добыча.