Стеклянная клетка

Шум шагов; привратник с Шумаковичем проникают в квартиру, Густи срыву дергает застежку кверху, та подается, но тут же больно защемляет кожу («выходит, не сплю», — чуть не вскрикнув и закусывая губу, делает вывод Магдольна и зажмуривается, готовая ко всему: землетрясению, светопреставлению, вот сейчас стены рухнут…), но случилось другое: кто-то, отстранив Густи, завозился сзади, «ну-ка пустите, Густик, — слышится другой голос, — мы, женщины, в этом больше понимаем», раз — и молния взлетела до самой шеи, будто смазанная маслом, Магдольну повернули, «видно, сам бог нас привел», — сказал тот же голос, она открыла глаза: Бёжи Варга, лукаво подмигивая, стояла перед ней. «Выспались, ну и прекрасно, терпеть не могу, когда хозяева носом клюют!»

Густи с неопределенной ухмылкой захлопнул наконец дверь за разочарованно удалившимися ни с чем привратником и г-ном Шумаковичем; жилище Вигов было ограждено от непрошеных вторжений извне, и Магдольна осмотрелась с облегчением; с приглашенными их осталось всего шестеро, и она попыталась соблюсти правила гостеприимства: поздоровалась с Лехелом Варгой, который холодно взглянул на нее, не потрудясь даже разгладить складки на величественно-непроницаемом лице; довольно естественно и непринужденно обняла Мазуршу, испуганно вырвав руку у Мазура — тот, щелкнув каблуками, хотел приложиться к ней, как истый джентльмен или какой-нибудь довоенный парикмахер, глядя на Магдольну, как ни разу за все шесть лет знакомства, будто впервые открыв в ней даму, а в себе — галантного кавалера (в чем собственно, ничего особенного не было, просто никогда прежде не случалось), и не одна она, но и Мазурша это приметила, метнув колючий взгляд на мужа, а потом на нее; не упустила и Бёжи и, приобняв хозяйку, поддела Мазура насмешливо: «Видите, Лаци, как женщина хорошеет, когда выспится; а я уж и не припомню, когда привел господь поспать в свое удовольствие». Последний камешек был в огород мужа, но тот будто и не слышал.

Поспокойней стало у Магдольны на душе, лишь когда все та же Бёжи погнала неловко мявшееся общество в комнату: пива, мол, море разливанное, давайте налегайте, спровадив туда и Мазуршу: «Пригляди там за ними, Илонка, за мужиками глаз да глаз нужен». Настроение у Бёжи Варги еще раньше поднялось благодаря разыгранному перед дверью спектаклю, но теперь она прямо-таки возликовала, догадавшись: Виги наверняка нынче любовью занимались, причем вот только что, перед самым их приходом (завистлива Бёжи не была, напротив, охотно желала другим, чего самой хотелось); черные глазки ее возбужденно загорелись, и, вертясь маленьким озорным кобольдом, она вздумала немедля превратить Магдольну в чудо красоты. Сама-то Магдольна ровно ничего не хотела, кроме одного, поскорей стереть все следы своего грехопадения и в приличном виде явиться перед гостями, но Варга учуяла возможность еще почудить и побаламутить: чем, в самом деле, не забава подыграть Мазуру (ну, понятно, в невинных пределах, не заходя слишком далеко) и ревностью Мазурши насладиться, а заодно с Лехела посбить спесь и добряка Густи подразнить — да и Магдольну вогнать в краску в этой ее новой роли, Магдольну, в которой она, сколько с ней знакома, привыкла видеть лишь замученную, заезженную жену; почудить, сознавая с торжеством, что это она, Бёжи Варга, за всем стоит, незримо управляя всей этой комедией. Развлечение на сегодняшний вечер было бы, во всяком случае, обеспечено.

И, едва за мужчинами успела затвориться дверь, принялась за дело.

— Магда, где это ты платьице такое сшила? Просто прелесть! А прическа… Вижу, вижу, что растрепала, ну и что, давай поправлю, сядь-ка поближе. И подмажу; не бойся, я и дочке сама помогаю красоту наводить, когда она на свидание со своим мальчиком бежит; тайком, конечно, от твердолобого папеньки, старикана моего, а то кинжалом бы нас обеих на месте, неусыпный страж добродетели. — И, помолчав, опять воскликнула с восхищением, будто залюбовавшись: — Нет, ты просто чудесно выглядишь сегодня; я тебе говорю! Вот что значит для молодой женщины днем с мужем переспать, а, Магда? Лаци Мазур вон уже готов, втрескался в тебя, ты заметила? Да не отнекивайся, не слепая же ты, я, что ли, должна за тебя замечать; а ведь приятный мужчина, ничего не скажешь. Что нашел? Душок почуял, дорогуша, знаешь, веяние любви, да и я тоже, но я-то, к сожалению, женщина, не могу поухаживать за тобой. Слушай-ка, поводим их за нос, этих надутых умников-разумников? Давай? Туфли где твои? Возле кровати? Сейчас принесу.