Стеклянная клетка

У Магдольны голова шла кругом, совсем как утром, у Юли, будто Варга подхватила и пошла плести дальше ее болтовню, даром, что та высокая, стройная, а эта — кургузая коротышка, всю кухню успела обскакать и обшарить своим на диво вострым носиком, как бесцеремонная проныра синичка. Дверь осталась непритворенной, и Магдольна насторожилась: слышался голос Густи, который растолковывал, что три бутылки сунул для быстроты в морозилку, потом Бёжи бросила мужу, чего он все стоит, тот возразил: сесть пока не предложили. У Магдольны снова сердце упало: Лехел Варга и без того оскорбился, что перед дверью заставили ждать (и ее, хозяйку, наверняка запрезирал: порядочные женщины так не делают, порядочная женщина умеет держать себя в руках, гостя принять честь, по чести), все этот осел Густи, вот невежа, ни на минуту нельзя оставить одного; а Бёжи Варга: «Приглашения ждешь, будто у чужих, садись, пока геморроя не нажил, покамест только флебит, а в заднице у тебя не свербит» — и выскочила с туфлями.

— Слышала?! — обняла она Магдольну со смехом. — А печатного приглашения с виньеточкой он не хочет?! Ну зато я здорово его посадила — прямо на его стариковскую задницу, шелковый будет теперь у нас!

Найдя наконец внешность ее безупречной, она вывела Магдольну к мужчинам, словно мать дочку на первый бал; Мазур тут же вскочил, протянув сладко и чуть гнусаво: «О-о, какие мы красивые!» Магдольне польстил комплимент, хотя сам Мазур, пропахший земляничным кремом, был ей противен. Остальные не проявили интереса, Густи уже видел и платье, и прическу, кроме того, был занят разговором с Лехелом Варгой, а тот вообще считал ниже своего достоинства оказывать внимание бабам, разве что блюдо какое-нибудь похвалить. Одна Мазурша, не спускавшая глаз с мужа, скривясь, прошипела: нечего, мол, слюни распускать, но реплика эта, не дойдя еще по назначению, была, на ее беду, перехвачена Бёжи, которая откликнулась добродушно: «И малым будь довольна, Илоночка, у него (Лехела то есть), — безнадежно махнула она рукой, — и слюнки-то давно не текут».

— Ну что же вы, как Магдино новое платье находите? Правда, симпатичное? А прическа? Очень ее молодит! Как по-вашему? Ты что молчишь, Лехел?

Лехел Варга пропустил эту бабью трескотню мимо ушей, Мазур же вовсе дара речи лишился под змеиным взглядом жены, так что тирада Бёжи осталась без ответа. Магдольна засмеялась неестественно тонким от неловкости голоском.

— Густи, — сказала она безо всякой цели, просто чтобы хоть какую-то близость с мужем восстановить (ибо тот словно даже глядеть на нее избегал), — ну что ты за хозяин? — И достала со шкафа купленное заранее соленое печенье. — Пожалуйста, угощайтесь!

Все принялись жевать, угощаться. Густи налил, и Магдольна получила некоторую передышку. «Ну, едим наконец, — подмигнула Бёжи, — полдела сделано», и обе рассмеялись, не столько над ее присказкой, сколько просто в знак доверия, которое установилось меж ними на кухне, и Магдольна чувствовала себя довольно сносно, пока Лехел Варга не нарушил молчания, прожевав печенье с сыром.

— Никто не ложится спать в пять часов, — объявил он. Магдольна побледнела как полотно, а Густи нервно спросил, почему же это. — Потому что время неурочное, — ответил Варга рассудительно. — Всему свое место и свое время. Отдыху. И всему остальному.

— Чему же остальному, например? — полюбопытствовала жена с наивным видом.

— А ты помолчи, — буркнул муж. — Я говорю: остальному. Чему угодно. Завтракают утром, ужинают вечером, а не наоборот.

— А если ночная смена? — опять, как любознательная ученица, вылезла Бёжи, невзирая на мужнино предупреждение.

— У Густи не ночная, — со всей определенностью, даваемой точным знанием фактов, заявил Варга.

— Но он и не завтракает вечером, — подала реплику жена.

— Ну так другое делает.

— Что другое?

— Спит, когда…

— А он и не спал! — вмешалась вдруг Магдольна ко всеобщему изумлению, особенно своему собственному, ибо она-то отнюдь не собиралась говорить, ей больше всего хотелось бы исчезнуть, растаять, как сигаретный дым в воздухе, — и тем не менее кто-то вот заговорил, какая-то другая Магдольна, которую вызвали к жизни Юли, немножко Бёжи Варга и все необычные события минувшего дня и которая, коль скоро уже существовала, упрямо заявляла о себе и о случившемся в пять часов; о том, что́ трусливо ежившийся и прятавший глаза Густи явно хотел предать, будто и не лежал с ней рядом какие-нибудь тридцать-сорок минут назад.

— Кто не спал? — спросил Варга, оторопев.

— Густи, — ответило устами Магдольны то, другое, народившееся в ней существо. — Не спал!

— Но он же сказал…

— Неважно, — отрезала Магдольна. — При чем тут спанье? И я не спала. Совсем другое было. Верно, Густи? — Густав Виг поднял на нее умоляющий взгляд, в котором сквозила и затаенная угроза. Магдольна же с вызовом посмотрела на Лехела Варгу: — А что, у вас возражения есть?

— У меня? Какие же, — усмехнулся тот принужденно, — я в чужие дела не мешаюсь…

— Возражений не имеется, — глубокомысленно подытожила Бёжи.

— У меня только мнение может быть, — посуровел опять Лехел Варга.