Стеклянная клетка

— У него особое мнение! — оглядела Бёжи присутствующих и хлопнула в ладоши. — Прошу внимания! Послушаем особое мнение.

— Придержи язык! — цыкнул на нее муж. Та примолкла ненадолго, и он продолжал, насупив брови в раздумье: — Не все же мы… так сказать, напоказ выставляем.

— Мы, мадьяры, — с готовностью выскочила Бёжи Варга.

— Вот именно, — бросил он на нее свирепый взгляд, досадуя, что его опередили. — Вот именно, мы, мадьяры.

— Я так и думала, — кивнула Бёжи с удовлетворением.

— ВЕНГЕРСКИЙ НАРОД ЦЕЛОМУДРЕН, — сентенциозно произнес Варга и посмотрел на Густи со значением.

— Целомудрен, — с неизменной готовностью подтвердила Бёжи. — Вот как Лехел.

Эта манера переходить на личности стала понемногу выводить Лехела Варгу из себя.

— Не паясничай, сделай одолжение! — рассердился он..

— Я?! Паясничаю? — вскочила та с оскорбленной миной, прижимая обе руки к груди и озираясь, словно в поисках защиты. — Нет, это неслыханно! — И, пересев как можно дальше от мужа, на самый дальний стул, с надутым видом уставилась в окно. — Так я, по-твоему, клоун, — обернулась она. — Да ты и клоуна-то настоящего не видел. Когда ты меня последний раз в цирк водил? Небось и не припомнишь.

Мазур фыркнул, искренне забавляясь ее выходками, и Бёжи исподтишка благодарно подмигнула ему за спиной мужа. Варга воззрился на Мазура с негодованием: что за кощунственные смешки, когда о важных вещах разговор; Густи же, оправясь немного и собравшись с духом, накинулся, чтобы спасти положение, на Магдольну: дескать, хватит чушь молоть, принеси мясо, сделай милость, — и просительно к остальным: «Да бросьте вы, ребята, выпьемте лучше, поедим, повеселимся; ну, поспали днем — и дело с концом!»

— Но ведь жена твоя только что сказала, что не спали, — возразил Варга. — Кому же верить?

— Да я же говорю, дурака она просто валяет! Ну, ей-богу, Лехуш, не будь ты таким педантом!

Магдольна не шелохнулась, не пожелав исполнять Густино распоряжение, и не пошла за мясом, Магдольна решила стоять за правду, рассудив, а что здесь такого, если даже и вместе были днем, Густи вон не постеснялся лечь с ней, еще и послал их кое-куда, когда звонились, а теперь стесняется, подумайте, какой вдруг застенчивый стал! Магдольна вышла из повиновения.

— Я не валяю дурака. Я серьезно говорю, а кому не нравится — может уходить! — вскричала она, но Густи тотчас вскочил и, грубо перебивая, принялся орать, что не потерпит сцен В СВОЕМ ДОМЕ: он тут хозяин, и с его друзьями никто не смеет разговаривать в таком тоне, даже Магдольна (косясь при этом на Варгу: доволен ли тот).

Варга, казалось, удовлетворен, и Мазурша тоже. «Только ссориться уж вовсе ни к чему», — покачав головой, вставил тихонько Мазур. Бёжи ограничилась до поры до времени ролью наблюдательницы, выжидая выигрышного для себя момента, а Магдольна с отсутствующим, скорее спокойным, чем грустным выражением стояла и смотрела на Густи: чего, в самом деле, огорчаться, если все вернулось в свою колею и странное, ей самой чуждое ощущение, посетившее ее у Юли, тоже ушло, исчезло. Но почему она того и гляди заплачет, почему слезы наворачиваются на глаза? Она и сама не понимала. Кого и что, черт побери, оплакивать, разве это она почувствовала себя сегодня красивой, могущей нравиться, разве с ней заговорили на улице, нет, тут какая-то ошибка, и чем скорей ее признать, тем лучше, а упорствовать будешь, куда горше придется поплатиться. Она медленно повернулась и вышла на кухню. Мазур вскочил и бросился за ней; Мазуршу удержало на месте лишь опасение дать Бёжи новый повод ее подколоть.

— Выпьемте, — вновь предложил Густи за отсутствием лучшей идеи и быстро налил всем.

Варга прочистил горло, готовясь к более обстоятельному философическому рассуждению. Бёжи знала эту его манеру откашливаться и навострила уши, как боевой конь при звуке трубы, оставив на время в покое увивающегося за Магдольной Мазура и его страдающую от печени и от ревности хмуро-сосредоточенную жену.

— Человечество, оно… — начал Варга.

— Человечество… — поддакнула Бёжи одобрительно.

— Что ты говоришь? — не расслышав, раздраженно спросил сбившийся Лехел Варга.

— Ты сказал: человечество, — с самым искренним и простодушным рвением поспешила Бёжи на помощь.

— Что — человечество?

— Откуда мне знать? Ты же сказал, не я.

— Ну, ты сегодня дождешься у меня!

— Ах-ах-ах, подумаешь, испугал, — отпарировала Бёжи Варга и взялась за дверь, чтобы, разыграв обиду, удалиться за Магдольной и Мазуром, о котором ни на миг не забывала, но при виде их на кухне предупредительно отпрянула с возгласом: «О, п-пардон», не преминув обольстительно улыбнуться Илонке Мазур. Та пожелтела, позеленела, потом побагровела в точной спектральной последовательности, и Бёжи целиком отдалась созерцанию этого упоительного зрелища.