Стеклянные дома

Морин была пока неопытным судьей, но как адвокат защиты, имела огромный опыт в оценке человеческих действий и реакций. И человеческой натуры.

В зале суда, на ее процессе, что-то происходило, и судья Кориво решила во что бы то ни стало выяснить, что именно.

*   *   *

 - Это только мне кажется, или  данное судебное разбирательство сошло с рельсов? – спросил Жан-Ги Бовуар, присоединившись к шефу в холле Дворца правосудия.

 - Ничего подобного, - ответил Гамаш, утирая лицо носовым платком. – Все идет отлично.

Бовуар засмеялся:

 - Имеется в виду, что всё - merde?

 - Именно. Где Изабель?

 - Она ушла в контору, - сказал Бовуар. – Проследить, чтобы там все было в порядке.

 - Хорошо.

Изабель Лакост являлась начальником отдела по расследованию убийств, на эту должность ее выбрал Гамаш, когда покидал Сюртэ. Случилось много шума, когда он назвал имя своего преемника. Его тут же обвинили в фаворитизме.

Эту историю знали все. Гамаш принял Лакост на работу несколько лет назад, в тот самый момент, когда та решила уйти из Сюртэ. Слишком непохожей на остальных она была – не умела бравировать на месте преступления. Пыталась понять подозреваемых, а не просто сломать их.  

Она могла склониться возле тела убитой женщины и дать обещание – в присутствии остальных агентов - помочь жертве обрести покой.

Офицера Лакост высмеивали, оскорбляли, подвергали дисциплинарному воздействию, и в итоге вызвали в офис начальника, где она лицом к лицу встретилась с Арманом Гамашем. Он был наслышан о странностях молодого агента, над которой все смеялись, и пришел сюда познакомиться с ней.

Вместо того, чтобы уволить, Гамаш забрал ее к себе, в самое престижное подразделение Сюртэ-дю-Квебек. К вящему огорчению ее бывших коллег.

Их злоба лишь усилилась,  когда Лакост продолжила расти в званиях и должностях, заняла место шефа-инспектора. Но вместо того, чтобы «реагировать на критику», как советовали ей поступить некоторые из подразделения, Лакост просто стала делать свою работу.

А работа эта - Лакост понимала с кристальной ясностью - была обычной, хоть и нелегкой.

Искать убийц. Остальное - суета.

Закончив рабочий день, шеф-инспектор Лакост возвращалась домой, к мужу и детям-подросткам. Но всегда уносила с собой часть работы, не переставая думать о жертвах и их убийцах. Точно так же она брала с собой на работу частичку своей семьи. Волнуясь, в какое окружение, в какое общество попадают ее родные, покидая безопасный дом.

 - Я только что получил сообщение, - сказал Бовуар. – Изабель собрала всех в конференц-зале. Организовала бутерброды.

Кажется, обоим пунктам он уделял одинаковое внимание.

 - Merci, - поблагодарил Гамаш.

По коридорам сновали судебные клерки, свидетели и просто зрители - залы Дворца правосудия в обеденный перерыв пустели.

То там, то тут мелькали фигуры в черных мантиях – барристеры, судьи. Все торопились на обед.

И всё же, их вид, такой знакомый, теперь напрягал Гамаша.

Инспектор Бовуар не промолвил больше ни слова об утренней даче показаний. Выражение холодной решимости на лице начальника говорило, что все идет по плану. Или не по плану.

Шеф-суперинтендант Гамаш был настороже. Воздвиг вокруг себя высокую, толстую стену вежливости, которую даже его зятю пробить было не под силу.

Бовуар точно знал, что за этой стеной, что когтями прорывает дорогу наружу. И он понимал – Генеральному прокурору вряд ли захочется с этим встретиться.

Они торопливо шагали по знакомым вымощенным булыжником улицам Старого Монреаля, по исхоженному ими маршруту от офиса до здания суда. Мимо сверкающих витрин ресторанов, заполненных жаждущими пообедать людьми.

Жан-Ги заглядывал в витрины, но не сбавлял шагу.

Впереди высилась громада штаб-квартиры Сюртэ, вырастающая из старого города. Нависающая над ним.

Не особо симпатичное здание, решил Бовуар. Но очень рациональное. Там, по крайней мере, есть кондиционеры.

Мужчины вышли по узкой улочке на открытую площадь перед базиликой Нотр-Дам. Фланирующие повсюду туристы не уставали фотографировать себя на фоне собора.

И если бы они могли взглянуть сквозь годы, их взору представало бы великолепное здание базилики, и толпы потных людей в шортах и сарафанах, вянущие от зноя, исходящего от нагретых солнцем булыжников мостовой.

*   *   *

Как только они вступили в штаб-квартиру Сюртэ, их ударило волной охлажденного воздуха. То, что должно было принести удовольствие, освежить и облегчить жизнь, воспринялось, как снежный ком, брошенный прямо в лицо.

Агент в вестибюле поприветствовал начальство, и двое мужчин сели в лифт. К тому моменту, когда они достигли верхнего этажа, Бовуар с Гамашем истекали потом. Как ни парадоксально, кондиционированный воздух словно открыл потовые шлюзы.

Они вошли в головной офис, из панорамных окон которого открывался вид на Монреаль, от самой реки Святого Лаврения  до тучных равнин и горных вершин на горизонте. За горами лежал Вермонт.

Ворота в Соединенные Штаты.

Гамаш на секунду замер, уставившись на стену гор. Более проницаемую, чем та виделась издали.

Открыв шкаф, Гамаш достал чистую рубашку и протянул ее Бовуару.