Стеклянный Дворец

Дину продолжал идти. Он опустил камеру на траву и шел прямо к песчаному берегу и дальше в заводь, ровно напротив того места, где она сидела. Сначала вода была ему по колено, потом поднялась до бедер и почти до груди. Течение тянуло его за одежду, а тонкие парусиновые туфли наполнились песком и камнями.

Дину замедлил шаг, чтобы устоять на месте, а потом увидел, что Элисон болтает ногами в воде, поднимая рябь. Он зафиксировал взгляд на поблескивающей воде и, когда его руки соприкоснулись с ее ногами, почувствовал, как из легких вырывается глубокий вздох. Дину был уверен, что всё произошло из-за воды, это ручей смыл все барьеры страхов и колебаний, которые раньше сковывали его руки. Его пальцы двигались, ощупывая изгиб лодыжки, вдоль линии голени. Потом руки начали двигаться сами по себе, раздвигая ее колени, пока внезапно ее бедра не оказались на уровне его лица. Казалось совершенно естественным, что губы последовали за руками, вдоль плавной линии бедер, до того места, где две линии разделялись. Там он остановился, погрузив лицо в ее тело, и поднял руки, держа ее за талию.

— Элисон.

Она соскользнула с камня и стояла по шею в воде рядом с ним. Взяв его за руку, Элисон повела Дину обратно через заводь, тем же путем, что он пришел, на другой берег. Они шли вверх по тропе к развалинам чанди, держась за руки, полностью одетые и совершенно промокшие. Элисон провела Дину на поляну, до каменного пола, где на латерите лежал густой слой мха.

Потом потянула его за руку вниз.

Глава тридцатая

Ни Арджун, ни кто-либо еще в Джатах один-один не знал, чего именно ожидать, когда они прибыли в Сангеи-Паттани. До отъезда из Ипоха их кратко ввели в курс тех проблем, с которыми они могут там столкнуться. Они знали, что несколько месяцев назад был едва предотвращен мятеж, но всё равно должным образом не подготовились к наполнявшей базу атмосфере беспокойства.

Раньше в Сангеи-Паттани стоял Первый бахавалпурский полк. Между офицерами батальона и английским командующим сложились очень напряженные отношения. Командующий не скрывал своего невысокого мнения об офицерах-индийца, называя их "кули" и угрожая офицерской тростью. Однажды он даже ударил офицера-индийца. Дело зашло так далеко, что высшему командованию Одиннадцатой дивизии пришлось лично вмешаться, командующего освободили от должности, а ряд офицеров отослали обратно в Индию.

На инструктаже Джатам один-один дали понять, что эти меры существенно изменили ситуацию, былые трудности разрешены. Но в день приезда в Сангеи-Паттани стало очевидным, что проблемы бахавалпурцев далеки от завершения. Британские и индийские офицеры за все два часа, которые они провели в первый раз в столовой, не обменялись и парой слов.

И если Арджун с Харди ясно видели напряженность в столовой, то и подполковник Бакленд тоже явно это заметил. За следующие два дня подполковник переговорил с каждым из своих офицеров по отдельности, дав им понять, что братание с Первым бахавалпурским не будет поощряться. Арджун даже обрадовался. Он знал, что это правильное решение в сложившихся обстоятельствах, и был благодарен, что служит под началом командующего такого калибра и настолько благоразумного, как подполковник Бакленд. Но это знание не облегчало ни одну из тех мелких трудностей, которые появлялись при попытках избежать общения с бахавалпурскими офицерами — некоторых они знали еще по академии.

Арджун жил в отдельном помещении, как и все офицеры Джатов один-один. Их казармы, как солдатские, так и офицерские, представляли собой деревянные бараки, покрытые пальмовыми листьями. Они стояли на сваях, в качестве меры предосторожности против термитов и сырости. Но и влага, и насекомые занимали немалое место в жизни казарм. Постели частенько наводнял рой муравьев, с наступлением темноты становилось так много москитов, что для того, чтобы встать с постели даже на минуту, требовалось заново натянуть москитную сетку, крыши часто протекали, а по ночам шуршащие пальмовые листья, казалось, оживали под натиском крыс и змей.

Подполковник Бакленд хотел, чтобы Джаты один-один использовали размещение в Сангеи-Паттани для учений, но обстоятельства спутали все его планы. Когда они направились на ближайшие каучуковые плантации, владельцы запротестовали. Попытки приучить солдат к местности провалились. Потом медицинское подразделение начало жаловаться на участившиеся случаи малярии. В результате пришлось отменить и планы по ночным учениям. Разочаровавшись в самых оригинальных схемах, командующий установил в батальоне монотонный режим, заставив строить вокруг базы и аэродрома укрепления.