Стеклянный Дворец

Дину несколько минут курил на крыльце, а потом последовал за ней по лестнице.

— Элисон, — он с раскаянием в голосе постучал в дверь. — Прости… Я просто волновался.

Она открыла дверь, на ней было белое сатиновое белье. Прежде чем он успел что-то сказать, она бросилась ему на шею.

— Ох, Дину…

— Элисон… Я просто обезумел… тебя не было весь день, и эта бомбардировка…

— Тебе не стоило волноваться. Со мной всё в порядке, я была далеко от бомб. Они целились в порт, а я находилась в другой части города.

— Но зачем ты вообще туда ездила? Аж до самого Батерворта? Зачем?

Она взяла его лицо ладонями и поцеловала.

— Расскажу тебе позже, — сказала она. — Давай сейчас не будем об этом. Просто порадуемся, что мы вместе и целы.

Глава тридцать третья

Прошло несколько часов, но Джаты один-один так и не получили приказов из штаба дивизии. Лишь после наступления темноты появился конвой грузовиков, чтобы перевезти их в другое место. Они поняли, что едут на север, но было слишком темно, чтобы разглядеть местность.

На рассвете Арджун обнаружил, что они встали лагерем на каучуковой плантации. Через несколько сотен ярдов зелень словно превращалась в плотную стену из круглых стволов с полосатой корой. Между пологом зеленой листвы над головой и ковром из опавших листьев под ногами, казалось, не было четкого света или тени. Звуки появлялись и исчезали непонятно откуда и куда, будто он проснулся и оказался в огромном лабиринте с крышей и полом из мягкой шерсти.

На утреннем инструктаже они узнали, что батальон теперь располагается поблизости от города Джитра, очень близко к северной оконечности Федеративных Штатов Малайи. Здесь полуостров сужался до тонкого перешейка, моста между Малайей и Сиамом, любой наступающей с севера армии придется протискиваться через этот перешеек, и именно здесь можно прервать ее гладкое продвижение. Джаты один-один вместе с несколькими другими батальонами сконцентрировались вдоль шоссе север-юг. Наступление японцев ожидалось именно по этой дороге. Вероятно, Джаты один-один составят первую линию обороны.

Арджун командовал третьей ротой батальона, они расположились в нескольких ярдах слева от шоссе. Харди был с четвертой ротой, на противоположной стороне дороги. По их флангам стоял Лестерширский полк с одной стороны и Четырнадцатый панджабский — с другой.

Сначала нужно было выкопать окопы, но местность оказалась обманчивой. Рыхлый суглинок было легко копать, не нелегко сохранить окоп. Почвенные воды начинали сочиться на непредсказуемой глубине. Рации стали барахлить, проблему отнесли за счет ландшафта: деревья мешали радиосигналу. Нельзя было положиться даже на связных: дезориентированные геометрическим лабиринтом плантации, они сбивались с пути.

Потом начался дождь. Он постоянно моросил, и это тоже усиливало впечатление запертой клетки с мягкой обивкой. Солдаты задирали головы и смотрели, как с неба падают капли дождя. Но к тому времени, как вода добиралась до них, ливень превращался в морось. С неба капало еще долгое время после того, как дождь прекратился. Солдаты посмотрели вверх и увидели, что небо прояснилось, но внизу всё равно шел дождь, час за утомительным часом, словно полог из листвы был намокшим матрасом, с которого медленно капала вода.

Когда земля превратилась в грязь, джипами и грузовиками стало трудно управлять. Их шины были предназначены для североафриканских пустынь. Пришел приказ, запрещающий въезжать на них на плантацию, теперь припасы приходилось таскать вручную.

На второй день после полудня подбежал Харди и спрыгнул в окоп. По его лицу Арджун понял, что друга распирает от новостей.

— Что случилось?

— Просто слышал кой-какие слухи.

— Какие?

— Что Первый хайдерабадский в беде под Кота-Бару.

— Что с ним такое?

— После первой атаки япошек аэродром охватила паника. Летчики, австралийцы, поспешно сбежали. Сержанты из Хайдарабадского тоже хотели уйти, но командующий им не позволил. Они подняли бунт, пристрелили пару офицеров. Их разоружили, арестовали и послали на работы в Пенанг.

Арджун осмотрел окоп, тревожно вглядываясь в лица солдат.

— Лучше держи это при себе, Харди.

— Просто подумал, что надо тебе рассказать.

Штаб батальона находился в глубине плантации, далеко в тылу от роты Арджуна. Вечером второго дня инженеры-сигнальщики проложили телефонную линию. Первый звонок последовал от капитана Пирсона.

— Контакт?

— Пока ничего, — ответил Арджун. День неуловимо угасал, медленно сгущалась мрачная, вязкая и моросящая темнота. В это самое мгновение темную стену впереди пронзила красная вспышка.

— Снайпер! — сказал сержант. — Пригнитесь, сахиб, пригнитесь.

Арджун метнулся лицом к воде, которая стояла в окопе на высоту лодыжки. Последовал еще один выстрел, а за ним еще один. Арджун нащупал телефон и обнаружил, что на линии тишина.