Стеклянный Дворец

Где-то вдали раздался гул. Оба мгновенно развернулись, чтобы посмотреть на дорогу. Солнце уже почти село. Облака быстро разбежались, и небо стало ярко-малиновым. Шоссе пару сотен ярдов шло прямо, а потом исчезало за поворотом: гевеи возвышались по обоим его сторонам, почти смыкаясь наверху, образуя арку. Дорога была пуста, впереди ничего не было.

Харди выдохнул с облегчением.

— Я уж испугался, — он утер рукавом лоб. — Говорил я тебе, это страна не для танков, в этом мы точно можем быть уверены, слава богу.

Через мгновение со скрежетом металлических гусениц из-за поворота появился танк. Из башни на фоне неба торчал силуэт танкиста в шлеме. Башня разворачивалась в их направлении, пока ее дуло не превратилось в пустую глазницу. Потом танк дрогнул, и черный глаз стал сверкающе красным. У основания насыпи взорвался бак с горючим, и полутонный грузовик взлетел на воздух в пламени.

Какое-то мгновение Арджун не мог поверить своим глазам, во время учений он никак к этому не готовился. Смутное воспоминание о незаконченном деле побудило его повернуться и побежать к своей роте, чтобы приказать им открыть сокрушительный огонь, о котором говорил командующий на последнем инструктаже. Но командующий категорически заявил, что танков не будет, и в любом случае, командующего больше не было на месте, он скатился с насыпи вместе с капитаном Пирсоном. По обеим сторонам шоссе солдаты разбегались по плантации в разные стороны в поисках укрытия.

— Беги, Арджун! — раздался голос Харди, который вернул его к действительности. — Беги, беги!

Он остановился посреди дороги, как испуганный олень, и первый танк почти надвинулся на него, он находился так близко, что Арджун видел глаза человека в башне за толстыми защитными очками. Он отпрыгнул, бросившись в сторону от насыпи, чтобы избежать горящего джипа командующего. Потом поднялся и побежал к деревьям, внезапно оказавшись внутри длинного зеленого туннеля, шаги приглушал ковер из упавших листьев.

Та ясность, которую он ощущал какое-то мгновение, стоя посередине дороги, теперь исчезла. Ее сменила слепая, невиданная потребность бежать. Вполне возможно, что он направлялся прямо на японские орудия. Но даже если бы он знал это наверняка, то был бы не способен остановиться, словно воздух в легких и кровь слились воедино, наполняя мозг в унисон, побуждая бежать в этом направлении.

Он пробежал без остановки несколько ярдов. Потом, прислонившись к стволу, тяжело дыша развернулся, чтобы посмотреть назад: через промежуток между деревьями, заключенный в круглую рамку, словно он смотрел через подзорную трубу, Арджун четко видел небольшой клочок дороги. Он видел, как по шоссе прокатывается танк за танком. По обеим сторонам насыпи лежали грузовики Джатов один-один, некоторые перевернутые, а некоторые горели.

Это зрелище было выше его понимания. Он никоим образом не мог объяснить то, что случилось, даже самому себе. Это именно то, что называют "удариться в панику" — смесь страха, бега и стыда, хаотическое ощущение полной катастрофы в голове, словно устанавливаемые годами учений опоры внезапно сложились и рухнули?

Арджун вдруг с болью представил штаб батальона в Сахаранпуре, он вспомнил место, которое они называли Питомник и длинное низкое здание офицерской столовой. Подумал о висящих на стенах тяжелых картинах в позолоченных рамах и головах буйволов и антилоп, об ассегаях, ятаганах и копьях с оперением, которые его предшественники привезли в качестве трофеев из Африки, Месопотамии и Бирмы. Он привык считать это место своим домом, а батальон — большой семьей, кланом, который связывал тысячу людей в пирамиде взводов и рот.

Как получилось, что эта вековая структура сломалась, как скорлупка, от одного резкого удара, да еще на этом самом неприятном для сражения месте, в посаженном бизнесменом лесу? Был ли он сам в этом виноват? Значит, старые англичане говорили правду, считая, что индийцы разрушат армию, если станут офицерами? По крайней мере, одно было несомненно: как боевая единица Джаты один-один больше не существовали. Теперь каждый солдат батальона должен был драться сам за себя.

Арджун оставил свой вещмешок в джипе у реки, ему не приходило в голову, что он побежит, спасая жизнь, через минуту после того, как поднимется на дорогу. При нем остался лишь Уэбли сорок пятого калибра, фляжка с водой и маленькая сумка со всякими мелочами.

Он огляделся. Где Харди? Где командующий и капитан Пирсон? Он видел их мельком, пока бежал к плантации, но сейчас, в надвигающейся темноте, трудно было понять, что впереди.

Наверняка за танками движется японская пехота, прочесывая плантации. Возможно, за ним уже сейчас наблюдают через один из сотен проемов между деревьями, которые сходились в той точке, где он стоял.

Что теперь делать?

Глава тридцать четвертая