Стеклянный Дворец

Уме нечего было на это ответить. Ни она, ни Долли никогда не заговаривали о браке и детях. С некоторыми подругами Ума могла говорить только о мужьях, браке и детях и, конечно же, о лечении ее собственного бесплодия. Но с Долли всё было по-другому, эта дружба не основывалась на тайнах семейной жизни, совсем наоборот. Обе инстинктивно понимали, о чем не следует говорить — о попытках Умы забеременеть и о том, что Долли не замужем, именно поэтому их встречи заканчивались ночными бдениями. Рядом с Долли Ума чувствовала, словно сбросила с плеч тяжкий груз, что она может оглянуться вокруг вместо того, чтобы беспокоиться о своих женских неудачах. Например, во время поездок за город она поражалась, как люди выбегают из домов, чтобы поговорить с Долли, вручить ей какие-нибудь безделушки, фрукты, овощи или отрезы материи. Они обменивались несколькими словами на конкани, а на обратном пути Долли улыбалась и объясняла:

— Дядя этой женщины (брат или тетя) раньше работал в Отрэм-хаусе.

Несмотря на неодобрительные пожимания плечами, Ума понимала, что в этих связях есть глубина, которая выше обыденности. Уме часто хотелось узнать, кем именно служили эти люди, и Долли рассказывала. Но во время таких встреч именно Ума была чужестранкой, мэмсахиб, это для нее внезапно наступала тишина изгнания.

Время от времени, когда толпа вокруг них слишком вырастала, Канходжи разражался бранью со своих козел, велел деревенским очистить путь для гаари администратора, угрожая позвать полицию. Женщины и дети смотрели на Уму, узнав жену администратора, они таращили глаза и быстро исчезали.

— Видишь, — однажды со смехом сказала Долли. — Люди твоей страны чувствуют себя уютнее с пленниками, чем с тюремщиками.

— Я не твой тюремщик.

— Тогда кто ты? — спросила Долли с улыбкой, но с ноткой вызова в голосе.

— Подруга. Правда ведь?

— И это тоже, но по случайности.

Ума удивилась самой себе, но она была рада этой нотке презрения в голосе Долли. Это был целительный бальзам на фоне зависти и подобострастия, которую выказывали ей все остальные как жене администратора и самой главной мэмсахиб округа.

Однажды во время поездки в экипаже Долли устроила через окошко перепалку с Канходжи. Их так поглотил спор, что Долли, похоже, почти забыла о присутствии Умы. Время от времени она делала попытки вернуться к обычной манере поведения, указывая на достопримечательности и рассказывая истории про деревни. Но каждый раз ее гнев разгорался всё сильнее, так что через минуту она снова перебрасывалась словами с кучером.

Ума была заинтригована. Разговор шел на конкани, и она не понимала ни слова. О чем они спорят так страстно, словно это семейная ссора?

— Долли, Долли, — Ума затрясла колено подруги. — В чем дело?

— Ни в чем, — ответила Долли, плотно сжав губы. — Совершенно. Всё в порядке.

Они были на пути к храму Бхагавати, который стоял на овеваемых ветрами утесах над бухтой, под прикрытием стен средневекового форта Ратнагири. Как только гаари остановился, Ума взяла Долли за руку и повела ее к руинам крепостной стены. Они взобрались на стену и огляделись. Стена под ними резко обрывалась прямо в море, находящееся в сотне футов внизу.

— Долли, я хочу знать, в чем дело.

Долли задумчиво покачала головой.

— Я хотела бы тебе сказать, но не могу.

— Долли, ты не можешь кричать на моего кучера, а потом отказаться объяснить мне, о чем вы говорили.

Долли колебалась, а Ума напирала.

— Ты должна мне сказать, Долли.

Долли кусала губы, пристально глядя в глаза подруги.

— Если я тебе скажу, — произнесла она, — обещаешь, что не расскажешь администратору?

— Да. Конечно.

— Обещаешь?

— Клянусь.

— Дело в Первой принцессе.

— Да? Продолжай.

— Она беременна.

Ума выдохнула, прижав руки ко рту и не веря своим ушам.

— И кто отец?

— Мохан Савант.

— Ваш кучер?

— Да. Вот почему Канходжи так зол. Он дядя Моханбхая. Их семья хочет получить согласие королевы на брак, чтобы ребенок не был незаконнорожденным.

— Но, Долли, как королева может выдать дочь за кучера?

— Мы не считаем его кучером, — резко ответила Долли. — Для нас он Моханбхай.

— Но как насчет его семьи, происхождения?

Долли махнула рукой, выражая отвращение.

— Ох уж эти индийцы. Вы вечно одинаковые, так поглощены своими кастами и браками по договоренности. В Бирме когда женщине нравится мужчина, она свободна делать что хочет.

— Но, Долли, — возразила Ума. — Я слышала, что королева очень заботится о подобных вещах. Она считает, что в Бирме нет мужчин, которые были бы достаточно хороши для ее дочерей.

— Так ты слышала о списке потенциальных мужей? — засмеялась Долли. — Но знаешь, это ведь просто имена. Принцессы ничего о них не знают. Замужество с одним из них — непростое дело, государственное. Но в том, что произошло между Моханбхаем и принцессой, нет ничего сложного. Это совсем просто — они просто мужчина и женщина, которые провели вместе многие годы, живя в тех же стенах.

— Но королева? Разве она не гневается? А король?