Стеклянный Дворец

— Это был он, — Долли мотнула головой в направлении калитки, где они оставили Раджкумара.

— А потом?

— Я проснулась в ужасе. Я была у тебя дома, в спальне, и не могла больше оставаться там ни секунды. Я разбудила Канходжи.

— Долли, думаю, тебе нужно ему сказать.

— Кому?

— Мистеру Рахе.

— Нет, — Долли начала плакать, положив голову на плечо Уме. — Нет, Ума, сейчас я могу думать лишь о рождении моего ребенка. В моем сердце нет места никому другому.

Ума мягко погладила Долли по голове.

— Это не твой ребенок, Долли.

— Но мог бы им быть.

— Долли, послушай, — обняв подругу за плечи, Ума повернулась, чтобы смотреть ей в лицо. — Долли, ты поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя, как никого никогда не любила? До встречи с тобой я была лишь девочкой. Ты показала мне, что такое мужество, что способен выдержать человек. Я не могу представить жизни без тебя. Не думаю, что останусь здесь хоть на день, если тебя здесь не будет. Но я также знаю, Долли, что ты должна уехать, если можешь. Ты должна уехать немедленно. Рождение этого ребенка сведет тебя с ума, если ты останешься в Отрэм-хаусе.

— Не говори так, Ума.

— Долли, послушай. Этот человек тебя любит. Я в этом убеждена. По крайней мере, ты должна его выслушать.

— Ума, я не могу. Не сейчас. Не когда вот-вот родится ребенок. Если бы это случилось в прошлом году…

— Тогда скажи ему это сама. Ты должна ему хоть это.

— Нет, Ума, нет.

Ума встала.

— Я пришлю его сюда. Это займет всего минуту.

— Не уходи, Ума. Пожалуйста, — Долли схватила Уму за руки. — Не уходи.

— Это нужно сделать, Долли. Никак не отделаешься. Я пришлю его сюда. А потом пойду домой и буду ждать. Приходи и расскажи, что случилось.

***

Раджкумар заметил ее, огибая дерево. Долли сидела на земляной скамье прямо, с аккуратно сложенными на коленях руками. Он отбросил догоревшую черуту и вложил между губами другую. Его рука так сильно дрожала, что понадобилось несколько спичек, чтобы прикурить.

— Мисс Долли.

— Мистер Раха.

— Меня зовут Раджкумар. Буду рад, если вы будете звать меня так.

Она неуверенно пробормотала его имя:

— Раджкумар.

— Спасибо.

— Ума хотела, чтобы я с вами поговорила.

— Да?

— Но по правде говоря, мне нечего сказать.

— Тогда позвольте мне…

Она подняла руку, чтобы его прервать.

— Пожалуйста, позвольте мне закончить. Вы должны понять. Это невозможно.

— Почему невозможно? Я хочу знать. Я — человек практический. Скажите мне, и мы попытаемся что-нибудь с этим поделать.

— Дело в ребенке.

— В ребенке? — Раджкумар вынул изо рта черуту. — В чьем ребенке? В вашем?

— Первая принцесса носит ребенка. Отец работает в Отрэм-хаусе. Я тоже когда-то была в него влюблена, в отца ребенка принцессы. Вы должны это знать. Мне не десять лет, как тогда в Мандалае.

— Вы до сих пор в него влюблены?

— Нет.

— Остальное для меня не существует.

— Мистер Раха, вы должны понять. Есть вещи, которые не изменить, сколько бы денег у вас ни было. Для нас всё могло бы сложиться по-другому в другое время и в другом месте. Но уже слишком поздно. Это мой дом. Я прожила здесь всю жизнь. Мое место здесь, в Отрэм-хаусе.

Теперь, наконец, надежды, которые он до сих пор питал, начали медленно угасать. Он сказал всё, что мог, и не знал, как еще ее уговорить, но Долли заставила его замолчать еще до того, как Раджкумар заговорил.

— Пожалуйста, умоляю вас, больше ничего не говорите. Вы просто причините ненужную боль. В этом мире есть вещи, которые просто не могут произойти, неважно, насколько сильно мы их хотим.

— Но это может произойти… может, если только вы позволите себе об этом подумать.

— Нет. Пожалуйста, больше ничего не говорите. Я приняла решение. Теперь я хочу попросить вас только об одном.

— О чем?

— Прошу вас покинуть Ратнагири как можно раньше.

Он вздрогнул, а потом наклонил голову.

— Не вижу причин отказать вам.

Не добавив ни единого слова, Раджкумар повернулся и пошел в тень густого фикуса.

Глава четырнадцатая

— Савант.

Убрав бинокль от глаз, король указал в направлении бухты. У пристани стояла на якоре лодка, большое местное судно, которые здесь называли хори — катамаран с глубокой посадкой и единственным балансиром.

— Савант, он уезжает.

— Мин? — было еще очень рано, и Савант принес королю чашку чая, который тот любил пить днем.

— Человек, который прибыл третьего дня на бомбейском пароходе. Он уезжает. Его багаж грузят на пристани.

— Но сегодня нет парохода.

— Он нанял лодку.

В это время года, вскоре после окончания муссонов, происходила смена обычных течений, и воды у устья бухты на короткое время становились исключительно опасными. В эти недели хори становились единственными парусными судами, не боящимися выйти в бурлящие течения у побережья.

— Мин, — Савант поставил чайник у кресла короля и быстро вышел из комнаты.

Не считая короля и Саванта, дом был погружен в сон. Гардеробная, в которой спала Долли, находилась всего через пару дверей по коридору. Теперь Долли имела в своем полном распоряжении и основную комнату, потому что Первая принцесса редко поднималась наверх, предпочитая оставаться в сторожке с Савантом.