Стеклянный город

— Неудивительно. Этого дома избегают теперь… А когда-то он был самым красивым во всем Марблите. Увитым цветами, со светлыми ставнями… — Гвендолин вздохнула. — Там всегда кипела жизнь. Роуз превратил нижний этаж в мастерскую и дни напролет проводил за пейзажами, на которые его неизменно вдохновлял город. Дроссельфлауэр устраивал в его гостиной музыкальные вечера. Они неизменно были втроем — Роуз, Дроссельфлауэр и Таласс, и гибель Роуза стала большим ударом для всех. Марблит цвел, пока цвела роза моего брата, а потом начал медленно увядать. Удивительно, как многое он держал в руках, хотя, казалось, ничего не мог поднять тяжелее кисти, настолько хрупок он был…

— Как он погиб? — спросила Меган, чуть подаваясь вперед.

Ее хмурость и нелюдимость точно ветром сдуло. Хью подумал, что образ правильный — здесь и в самом деле было свежо, словно легкий ветерок обдувал их.

Гвендолин помолчала, прежде чем решилась ответить.

— Птицы, это были птицы… — И, не давая сказать ни слова, резко подняла руку и продолжила: — Я обещала ответить на ваши вопросы, и пришло время. Вы все поймете сами — а если не поймете, то я расскажу. Но есть что-то, что тревожит вас. Я не удивлена, что вы пришли ко мне. Я бы удивилась больше, если бы вы отправились к Долл — но рада, что этого не произошло. Долл мастерски умеет сбивать с толку кого угодно, как и Дроссель, которому она предана до кончиков ногтей. Спрашивайте.

Воцарилась тишина — вопросы толпились в головах, а начать никто не решался, или не знал, с чего начать.

Хью решился:

— Первым делом мы хотели бы узнать про поезд. Как и когда мы сможем уехать домой?

Гвендолин покачала головой.

— К сожалению, я не могу обрадовать вас ответом, — проговорила она. — Поезда не будет.

— В каком смысле? — опешил Хью.

Нет, такого ответа он определенно не ожидал.

— Мы приехали на поезде! Значит, он здесь ходит, и хоть по какому-то расписанию! — вмешалась Меган. — Это же железные дороги!

— Разве вы видели эту железную дорогу хоть на одной карте? — спросила Гвендолин.

Хью вспомнил ночь, подсвеченную зелеными фонарями платформы, и свои беспомощные попытки найти на карте ближайший населенный пункт.

— Нет, — вынужден был признать он. — Такого маршрута я не видел, хотя карту изучал.

— Все потому, что на поезде можно только приехать. Так он устроен — появляется тогда, когда нужен. Привозит гостей — пищу города.

— Пищу? Что?!

Хью, Меган и Бритт ошарашенно переглянулись.

— Гвендолин, вы говорите какими-то загадками, — сказала Бритт. — Как может быть поезд, который только привозит? В город, которого нет на карте, но его жители утверждают, что его история насчитывает сотни лет? Какая пища?

— Тише… — Гвендолин прижала палец к губам. — Не то чтобы здесь кто-то был рад вашим вопросам. И мне самой сложно на них отвечать, хоть я пытаюсь. Поверьте — это звучит странно, даже страшно, но это на самом деле так. Вы можете обмануть вездесущую Долл, пройти мимо стражников, добраться до перрона — и замерзнуть насмерть, ожидая поезд, который никогда не появится. И на попутчиков рассчитывать не стоит — случайный автомобиль редко когда окажется на этом шоссе, да и то его тут же прогонят прочь.

— Звучит как начало фильма ужасов, — попытался пошутить Хью, но по спине пробежал холодок.

— Вот почему здесь нет кинотеатров, — вяло подхватила шутку Меган, но вышло не очень.

— Скорее, это страшная сказка, — медленно сказала Гвендолин. — Старая сказка о человеке, который так обиделся на весь мир, холодный и не принявший его гениальность, что ушел и забрал с собой то, что казалось ему наиболее ценным — мечты, сны и радость.

— Было бы что красть, — пожала плечами Меган.

Гвендолин усмехнулась.

— В том и был план.

— И что же обидело этого человека? — спросил Хью.

— Одиночество. Мир, равнодушный к его чаяниям и надеждам. Волшебные сны, которые разбивались о реальность. Мир стал жить слишком быстро, время летело, люди черствели — и среди них ему не находилось места. Хотя он был талантлив во многих сферах — архитектор, художник, музыкант — но он рано начал понимать, что одного таланта недостаточно. Ему важно было созидать, оставить за собой что-то великое, нет, жить в этом великом — а мир перестал нуждаться в великолепных храмах и дворцах, в вечных музыкальных произведениях и рецептах, задающих традицию. Миру понравилось меняться и не зависеть ни от чего, колеса прогресса набирали ход, а он оставался на перроне. Тогда он и поссорился со всеми миром сразу и ушел.

— В самом деле грустная сказка, но при чем тут мы? — нахмурился Хью.

— Скажите, вам снится скрипка? — невпопад ответила Гвендолин. — Преследует манящий таинственный звук?

Хью помедлил, но решил ответить честно:

— Да, снится. Уже много лет. Скрипка и калейдоскоп ярких огней.

— А мне снится скрипка и полет на карусели… — прошептала Бритт и вдруг ахнула, прикрыв ладонью рот.

— Я часто слышала скрипку из окон часовни моего университета, — пробормотала Меган, упершись взглядом в стол.

Гвендолин печально посмотрела на них — на всех сразу и каждого по отдельности.