Стеклянный город

Именно так ощущаются ночные кошмары, от которых не можешь проснуться, которые душат и лишают малейшей надежды на успешное спасение во сне. Те кошмары, после которых, просыпаясь, еще долгое время не понимаешь, на каком ты свете, встаешь, делаешь рутину, и просыпаешься снова, и так много раз по кругу. Хью поразила мысль – а если от птиц сбежать вообще нельзя, что им огонь? Материальны ли они?

Бедный Роуз умер, столкнувшись с ними, так что от него остался только призрак.

Что останется от самого Хью?

От этих мыслей ноги деревенели, и каждый шаг отдавался болью. Казалось, что между лестницей и столом – многие километры, преодолеть которые он пытается уже несколько часов кряду, хотя на деле не прошло и пяти минут. Да и сделать предстояло несколько шагов.

Хью и представить себе не мог, что можно так бояться.

Он пытался рационализировать свой страх – он боится Птиц, потому что у них острые когти и клювы, потому что насмотрелся Хичкока, потому что стая птиц действительно может навредить беззащитному человеку – но в конечном итоге все упиралось в то, что в волшебном городе были волшебные птицы, и никому он не пожелал бы попасть в такую сказку.

А потом птицы бросились на него, и стало не до размышлений.

Хью слышал, как кричал Таласс.

Но не мог разобрать ни слова.

В хлопанье крыл он не слышал даже собственный голос – хотя наверняка кричал.

Пламя вспыхнуло вокруг, словно дом был облит бензином. Видимо, древесина иссохла и легко подхватила огонь, зажженный Талассом.

Хью ощутил резкий запах дыма, а следом – шепот Таласса над ухом:

– Бежим. Скорее!

Не понимая еще до конца, что происходит, Хью позволил увести себя прочь из объятого пламенем дома.

Таласс и Хью выпали на крыльцо – Хью больно ударился коленом – и сползли с крыльца, выдыхая.

– Нельзя здесь оставаться, – скомандовал Таласс и поднялся на ноги, потянув за собой Хью.

Все было как в тумане. Ватные ноги не слушались, и потребовались все силы, чтобы заставить тело как-то двигаться.

– Идем, идем, – торопил его Таласс.

Но толку от его подталкиваний было мало. Хью медленно оглядывался по сторонам. Все заволокло дымом. Слышались жуткие, потусторонние крики Птиц.

Вдруг Хью почувствовал, как его куда-то потянули. Талассу пришлось закинуть его руку себе на плечо и буквально тащить вперед, чтобы они хоть как-то сдвинулись с места.

В себя Хью начал приходить только у ворот, когда Таласс изрядно запыхался тащить его на себе. Он сам был бледен и кусал губы от натуги, видно было, что и ему тяжело находиться вблизи Черных Птиц.

– Я… Я в порядке, кажется… могу идти, – пробормотал Хью, но в ответ получил только скептический взгляд.

Хью обернулся.

Дом пылал, словно был бумажным.

– Так ему и надо, – прошептал Таласс. – Давно надо было сделать это… Спалить все дотла, вместе с птицами…

– Но Таласс! – прошептал Хью, глядя в небо. – Птицы, они…

Вырвались на свободу и парили теперь в чистом небе над Марблитом, издавая душераздирающие крики.

* * *

– И… Что случилось? – осторожно спросила Бритт, стремясь развеять повисшую тишину.

– Случилось… это, – неопределенно повел рукой Роуз. – Марблит в одну ночь превратился из простенького, ничем не примечательного городка в волшебную сказку. Мы не предполагали, что жителей это тоже затронет, но так получилось даже лучше: не пришлось ничего делать, они все сами. Превратились в тех, кем могли или хотели быть. Наверное, их мечты и чаяния тоже сделали свое дело.

– Вот оно как… – пробормотала Гвендолин.

– А вы?.. – Бритт посмотрела на нее так пристально, что Гвендолин против воли разобрал смех.

– О нет, я нормальная. Не сказочная. Я вообще приехала сюда, уже когда все здесь было таким, как желал Дроссель. Хотела с братом пообщаться. И застряла. Меня тоже привез поезд, но меня не тронули.

– Еще бы, ты моя сестра! – с горячностью возразил Роуз.

– Стало быть, сестру вы пожалели! – нахмурилась Бритт. – А что с остальными, кто, как и мы, попали сюда на поездке.

– Ну… – Отчего-то Роуз отвел глаза. – Они здесь.

– Где?..

– Здесь. Вокруг вас. Все… они.

Бритт недоуменно обернулась и остановилась взглядом на одной из статуй. До нее начинало доходить.

– Они…. – Она открыла рот, но слова застряли в горле. – Все они…

Гвендолин побледнела.

Было видно, что и для нее откровение Роуза стало неожиданностью.

Бритт ошеломленно смотрела на статую, не отрывая от нее взгляд. Неужели это живой человек? Точнее, то, что было когда-то живым человеком? Не в силах сдержать едкого, отравляющего любопытства, она подошла к статуе – красивый юноша с мягкими чертами лица склонился над книгой, глаза его прикрыты и снег дрожит на густых ресницах – и дотронулась до руки. Холодная, точно мрамор, кожа, и мысли не оставляла, что когда-то там могла быть жизнь – а она была.

– О боже, я не могу здесь оставаться, – пробормотала Бритт, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– В самом деле, идем отсюда, – вскочила Гвендолин. – Это безумно мило с твоей стороны, что ты все нам рассказал именно здесь, братец, но я уже не считаю, что приход сюда был хорошей идей. Я-то думала здесь спокойно и тихо…