Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

«По ее мнению, – объяснял Пикеринг Бейли 29 сентября 1897 года, – в подобных случаях признание достается наблюдателям в Перу, хотя на ее долю выпадает немалая часть работы. Ей приходится определять положение звезд, изменение блеска, если они наблюдаются, идентифицировать отдельные линии, классифицировать объект и проверять, входит ли он в звездный каталог. Ей приходится также пересматривать снимки, поскольку тусклые объекты, среди которых примерно половина необычных и столько же имеющих легкие аномалии, не учитываются [в существующих каталогах]. Все это входит в ее повседневные обязанности вот уже десять лет, и по большей части эта работа не может быть проделана в Перу».

«Правда, – признавал Пикеринг, – доктор Стюарт наверняка будет раздосадован, если после стольких трудов по подготовке снимков "Брюса" ему не позволят их изучать. Если затянуть процесс, можно запоздать с открытием новой звезды или другого объекта, представляющего особый интерес».

Бейли, в свою очередь, с пониманием относился к недовольству миссис Флеминг, но считал несправедливым умалчивать об их заслуге в получении «первоклассных снимков» и публично признавать «простой отбор новых объектов по определенным вполне известным характеристикам». Тут Пикеринг был вынужден согласиться и пообещал изменить политику обсерватории. Отныне сотрудники, проявлявшие особое мастерство в фотографии или интерес к ней, должны были надлежащим образом указываться в гарвардских публикациях.

Мисс Мори часто опасалась, что годы усилий, вложенных ею в систему классификации, не получат признания. Но в 1897 году, когда ее «Спектры ярких звезд» вышли в «Анналах Гарвардской обсерватории», имя «Антония Мори» было напечатано жирным шрифтом прямо на титульном листе выше имени Эдварда Пикеринга, директора. Впервые в «Анналах» вышла работа, автором которой была женщина. В 1890 году вклад «миссис М. Флеминг» в «Дрейперовский каталог звездных спектров» был отмечен и признан с благодарностью лишь в предисловии директора.

В предисловии Пикеринга к этому новому выпуску указывалось, что в 1888 году мисс Мори было поручено исследование спектров ярких северных звезд в рамках проекта Мемориала Генри Дрейпера «и одной ей принадлежит заслуга их классификации». Так как ее исследования проводились несколькими годами раньше, пояснял он, они предшествовали «недавним открытиям спектра гелия». Вместо того чтобы переписывать объемистый труд с учетом открытия гелия, мисс Мори изложила его обсуждение и кое-какие новые соображения на шести страницах «Приложения».

По возвращении из Европы в 1895 году мисс Мори удалилась в старое родовое гнездо Дрейперов в Гастингсе-на-Гудзоне, где выросла ее мать. Купола для телескопов дядюшки Генри на холме теперь опустели, но несколько коттеджей на участке все еще принадлежали ее престарелой двоюродной бабке Дороти Кэтрин Дрейпер. Мисс Мори нашла работу поблизости, в Тарритауне-на-Гудзоне, устроившись учительницей химии и физики в Пригородной школе для девочек мисс К. Мейсон.

Ностальгия привела мисс Мори обратно в Колледж Вассара – Покипси тоже был недалеко – на ежегодную вечеринку кафедры астрономии. В студенчестве она училась у Марии Митчелл, первой леди американской астрономии, учредившей астрономические вечеринки и традицию просить всех приглашенных студентов написать на бумажке стихи. Мисс Мори захотелось воскресить эту традицию. Ее «Стихотворное посвящение обсерватории Колледжа Вассара» начиналось так: «Вот башня – сей старинный приют / Убог, но взору мил, / В его стенах следят испокон / Во мраке блеск светил».

Покойной ныне Митчелл не было еще и тридцати, когда она снискала всемирную славу и золотую медаль датского короля за открытие 1847 году «Кометы мисс Митчелл». Мисс Мори тоже едва исполнилось тридцать, но ее жизненный путь как будто ушел в сторону от астрономии. Кто знает, может быть, публикация в «Анналах» вновь вернет ее туда, куда она собиралась в прежние годы, когда, «вперив пытливое стекло / Во глубину ночей, / Я зрила в безднах звездный рой / В струях живых лучей».

Пикеринг пригласил мисс Мори посетить Гарвард в середине августа 1898 года и рассказать о начале ее исследований на собрании выдающихся астрономов, намеревавшихся создать национальное профессиональное сообщество. Явились все, от престарелого ветерана Саймона Ньюкома до 30-летнего Джорджа Эллери Хейла. Хейл, столь успешно организовавший первую в стране астрономическую конференцию в Чикаго летом 1893 года, провел в 1897 году еще одну, посвященную открытию грандиозной новой обсерватории Йеркиса (Уильямс-Бей, штат Висконсин), где был теперь директором. Его приезд в Кеймбридж совпал с небывалой жарой 1898 года, сопровождавшей все три дня собрания. Не менее горячим оказался прием Пикеринга. Так как участников было слишком много, чтобы все они могли разместиться в обсерватории, директор собрал сотню с лишним человек в гостиной своего дома.