Стеклянный небосвод: Как женщины Гарвардской обсерватории измерили звезды

После церемонии в Уэллсли мисс Кэннон отправилась в Англию, чтобы присутствовать на генеральной ассамблее Международного астрономического союза в Кембриджском университете, запланированной на середину июля. В этот раз она поехала одна – ее сестре было уже под восемьдесят, и поездка была ей не по силам. Большинство участников ассамблеи разместили в студенческом общежитии, но мисс Кэннон занимала комнату в квартире при обсерватории как особая гостья Артура Стэнли Эддингтона и его сестры Уинифред. На ассамблее МАС Харлоу Шепли представил иллюстрированный доклад о работе мисс Кэннон над дополнением к Каталогу Генри Дрейпера. Потом она поехала гостить к своим друзьям Герберту и Дейзи Тёрнерам в Оксфорд, где стала первой женщиной в истории университета, получившей степень почетного доктора наук. Оттуда мисс Кэннон отправилась в Гринвич для участия в празднестве, устроенном сэром Фрэнком и леди Каролиной Дайсонами в честь 250-летия Королевской обсерватории. Присутствовала и королевская семья, и мисс Кэннон сохранила газетную вырезку, где описывался цвет платья королевы – синий, средний между гиацинтом и гортензией.

Мисс Пейн, тоже присутствовавшая на астрономических мероприятиях 1925 года, осталась на лето в Англии, у своих матери и сестры Леоноры, начинающего архитектора. (Брат-археолог, Хэмфри, уехал на раскопки в Грецию.) «Хотела бы вернуться на работу, – написала она Шепли в конце июля. – Мне нужно съездить в Кеймбридж и окончательно убедиться, что возвращение в Америку будет радостью, а не соглашательством». Осенью она вернулась в Гарвардскую обсерваторию уже в качестве постдока, сняла квартиру в Кеймбридже и получила постоянный вид на жительство в США, рассчитывая в будущем на полноправное гражданство и право голосовать. Внезапно оказалось, что у нее проблемы с деньгами. Предыдущие стипендии выплачивались в начале месяца, и она думала, что график выплат останется прежним. Но оказалось, что ей придется ждать выплаты до конца месяца. Чтобы покрыть текущие расходы, она заложила свои украшения и скрипку.

Глава тринадцатая Музыкальная шутка

Сесилии Пейн понравилось иметь собственный дом. Обосновавшись в новой квартире, она с удовольствием погрузилась в то, что называла «женскими делами», – готовила, шила, принимала гостей. «Когда тратишь несколько лет на проект, прежде чем он принесет результаты, – объясняла она, – то ощущаешь немалое удовлетворение, создав на кухне шедевр за пару часов».

Мисс Пейн видела себя «бунтаркой против женской роли», пока не осознала, что на самом деле ее бунт «был против отношения как к неполноценному члену общества». Она вовсе не возражала, чтобы к ней относились по-другому («Разумеется, женщины отличаются от мужчин. Само их мировоззрение и подход свидетельствуют об этом»), лишь бы никто из собратьев-ученых не смотрел на нее сверху вниз из-за ее пола. Она не особенно рисковала столкнуться с этим в Гарвардской обсерватории, где Энни Джамп Кэннон могла испечь овсяное печенье для собрания Бондовского астрономического клуба, а затем прочесть перед этим собранием авторитетную лекцию о своих достижениях в спектроскопии.

Мисс Кэннон недавно переехала со своей старшей сестрой миссис Маршалл в уютное бунгало на Бонд-стрит, как раз у границы владений обсерватории. Она называла это жилище «звездным домиком». В нем бурлила светская жизнь обсерватории. Девиз, каллиграфически выведенный в гостевой книге мисс Кэннон, выражал следующую философию: «С тех пор как Ева вкусила яблоко, / Многое зависит от трапезы». На страницах книги сохранились записи о приемах, например «Ужин с девицами из обсерватории» (с подписями всех 16 приглашенных), «Обед с Эдвардом Флемингом» или «Чаепитие в саду. Полк. и миссис Эймс, Аделаида[26]».