Стеклянный самолет

— Ну что? — Урбонас встал, легко скинув ноги со стола, и подошел к ней, — будешь и дальше молчать? Я предлагаю тебе хорошую сделку. Ты рассказываешь мне, куда делся архив профессора, а я навсегда исчезаю из твоей жизни. Я даже могу пообещать тебе сразу, как только меня переведут в Москву, найти твою дочь и позаботиться о ней, пока ты не выйдешь на поселение. По-моему, очень хорошее предложение, как ты считаешь? — Урбонас опять усмехнулся, заметив, как при упоминании о дочери в уголках глаз девушки блеснули слезы. — Тебе сейчас стоит всего навсего кивнуть мне головой, и ты тут же покинешь этот кабинет. Я оставлю тебя в покое на целую неделю. Ты отдохнешь, будешь усиленно питаться, а потом расскажешь мне, куда ты спрятала бумаги Каменева, и все твои мучения сразу закончатся. Ну? Я жду.

Девушка подняла голову и долгим взглядом потухших глаз посмотрела на своего мучителя. Казалось, даже небольшая искорка надежды проскочила в этих глазах. Но уже через мгновение она взяла себя в руки и, упрямо сжав губы, отрицательно качнула головой.

— Ну как знаешь — у меня время еще есть, — капитан сплюнул на пол и крикнул в закрытую дверь:

— Лейтенант, ко мне!

Лейтенант бочком протиснулся в кабинет и, покосившись на кучу сваленной на полу одежды, поднял взгляд на заключенную. И жалость захлестнула его, казалось, накрыв с головой.

— Хватит пялиться! — недовольно рявкнул капитан. — Впрочем, если хочешь, можешь взять ее прямо здесь и сейчас, — лейтенант испуганно шарахнулся в сторону и отрицательно замотал головой. — Так, Семенов, — капитан сел за стол, — сейчас вызовешь ко мне пять человек из конвойного взвода. Казахов. Понял? Тогда пулей.

Едва за офицером закрылась дверь, Урбонас встал и снова подошел к девушке. — Сейчас сюда придут казахи из конвойного взвода, и я отдам тебя им. Ты знаешь, что они с тобой сделают? — капитан взял девушку за подбородок. — Их там двенадцать человек, и они не были с женщиной больше года. Они порвут тебе все что можно. Ты хоть это понимаешь?

— Понимаю, но потом я попаду в больничку и очень долго не увижу тебя, сволочь, — процедила сквозь зубы девушка, — а ради такого счастья я готова с кем угодно, только бы не видеть твоей поганой рожи, — в глазах девушки блеснул вызов.

— Ну как знаешь, — вздохнул капитан, — только на больничку не рассчитывай. Тебе твои дырки, если что, Верка-фельдшерица заштопает. Без наркоза.

— Сволочь! — выкрикнула девушка и тут же осеклась. В кабинет веселой гурьбой ввалились конвойные. На их широких плоских лицах читалось предвкушение невиданного развлечения и грязной откровенной похоти. Заключенную передернуло от омерзения.

— Последний раз тебя спрашиваю, будешь рассказывать? — уже зная наперед ответ, вяло спросил Урбонас.

— Нет, — тихо, но твердо повторила девушка, глядя капитану прямо в лицо.

— Давайте, ребята, — махнул рукой капитан, — до утра она ваша. Только не здесь. Забирайте ее к себе в казарму. Вещи оставьте. По снежку голышом добежит, а там вы ее разогреете, — усмехнулся Урбонас, видя, как один из конвойных наклонился за одеждой девушки, которая кучей валялась на полу, — тут недалеко.

Высокий под два метра казах, развернул девушку лицом к двери и грубо подтолкнул в спину, — шевелись, шалава, народ ждет.

Когда за конвойными закрылась дверь, Урбонас встал и подошел к окну. Через заметенный снегом плац шли пятеро конвойных в овчинных тулупах с закинутыми за спину автоматами. А впереди брела подгоняемая ледяным ветром и утопая по колени в сугробах обнаженная девичья фигурка. Капитан не отходил от окна до тех пор, пока они не миновали большой желтый дрожащий круг света от раскачивающегося на шквальном ветру фонаря и не скрылись в темноте за углом барака…

Поселок Мыюта, март 1941

— Товарищ капитан! — Урбонас с трудом разлепил веки. Голова гудела, как колокол. Во рту ощущалась кислая вонь рвотных масс. — Товарищ капитан, — пытаясь найти источник раздражающего звука, Урбонас повернул голову и увидел испуганное лицо лейтенанта, который сильно тряс его за плечо. С трудом подняв голову чуть выше, капитан тут же почувствовал сильнейший позыв к рвоте и поспешно перегнулся через край кровати. Лейтенант очень вовремя с жутким грохотом пододвинул к кровати жестяной тазик, в который тут же, толчками освобождая желудок, полилась зловонная жидкость. Капитан, почувствовав, наконец, некоторое облегчение, понял, что в состоянии подняться, медленно встал и вопросительно уставился красными воспаленными глазами на лейтенанта:

— Ну, что там у нас случилось?

— Вас к телефону. Начальник 7-го отделения. Срочно.

Урбонас, сопя и проклиная на чем свет стоит вышестоящее начальство, посмевшее потревожить его в такую рань, быстро накинул овчинный тулуп и резво выскочил на улицу. От свежего морозного воздуха ему враз полегчало, и он, взяв в руки черную эбонитовую трубку телефона, почувствовал себя уже значительно лучше.

— Капитан Урбонас у аппарата, — стараясь говорить бодрым голосом, доложил он.