Стеклянный самолет

— Да в январе 36-го. Лев с самого начала, с моего первого появления на кафедре влюбился в меня. Я это сразу поняла, сами знаете женщины это очень тонко чувствуют. Но он никаких действий не предпринимал, только краснел, пыхтел, но признаваться в любви стеснялся. А тут на меня положил глаз профессор Каменев. Он был значительно старше Тетерникова, а потому сразу перешел к делу, — Маргарита Петровна, выпила глоток воды и задумалась.

— Так к какому делу перешел Каменев? — вернула я Маргариту Петровну в действительность.

Женщина подняла на меня глаза — в них стояли слезы, — А то вы не понимаете? Напоил и трахнул прямо в кабинете. А когда понял, что он у меня первый, то испугался. Нет он продолжал мне оказывать знаки внимания, дарил подарки, даже переспал еще со мной пару раз, но оформлять наши отношения не собирался. Несмотря на то что был свободен, его жена умерла тремя годами ранее. И вот тут проявился Тетерников. Его как прорвало. Он начал буквально преследовать меня. Но я не шла ему навстречу. Не потому что любила Каменева или рассчитывала на замужество — нет просто Каменев был у меня первым, и пусть он даже и оказался прохвостом… А для женщины это много значит, сами знаете.

Я кивнула головой в знак солидарности и спросила, — А дальше была экспедиция на Алтай?

— Верно. Дальше была экспедиция на Алтай и этот проклятый скифский щит. — женщина снова задумалась, но на этот раз я не торопила ее, а терпеливо ждала, когда она соберется с мыслями.

— Каменев еще на раскопе понял, что нам попал в руки не простой артефакт. Он словно обезумел. Целыми днями и ночами сидел над расшифровкой и в один прекрасный день сообщил нам, чтобы мы сворачивали работы. Мы в срочном порядке законсервировали могильник и отбыли в Москву…

— А дальше?

— А дальше все шло своим чередом. Каменев совсем помешался на своем щите. Никого не замечал. Вся работа в институте как-то сама собой остановилась. Его вызвали в наркомат на ковер. Вернулся он оттуда довольный. Сказал, что нам поручили разработку новой темы — невидимого самолета.

— Что он еще сказал? — спросила я, боясь, что Тетерникова упустит какую нибудь важную деталь.

— Сказал, что предложил проект невидимого танка. Но ему сказали, что Сталин зачеркнул слово «танк» и написал сверху: «самолет». Потом в институте был банкет все нажрались и Каменев повез меня на своем служебном ЗИСе домой в Большой Гнездниковский. Там мы наспех перепихнулись, после чего он стал ходить по квартире выискивая что-то. Я спросила, что он ищет. Тогда он взял бутылку коньяка, выпил половину и, лихорадочно блестя глазами, все мне рассказал. — Маргарита Петровна взяла пластиковый стаканчик и налила себе воды. Жадно выпив, промокнула краешком платка уголки губ и продолжила:

— Рассказал что в могильнике, была обнаружена целая библиотека скифской Энареи. Это скифские женоподобные гадатели носившие женское платье, имевшие женские привычки и даже женский тембр голоса и что Энареи были наиболее почитаемые шаманы у скифов. Сказал, что библиотека была выбита на бронзовых полосах древнего щита, который лежал на колоде с мумией. Потом достал из портфеля три небольшие бронзовые таблички из набора щита и сказал, что самое главное на них и поскольку, по его убеждению, человечество пока не готово к таким знаниям, то их нужно спрятать в надежное место и сохранить для потомков. Под надежным местом он понимал мою квартиру. Конечно, в нашем доме проживала вся верхушка СССР, но каждый день кого-то увозили в черном «воронке» и потому я его оптимизм разделить никак не могла. Потом мы выпили еще и я, пожалев его, дала ему ключ от подсобки. Она примыкала к квартире, но была незаметна на первый взгляд, поскольку ее закрывала шахта лифта. Мои родители складывали туда всякий ненужный скарб перед отправкой его на дачу.

— Что было потом?

— А потом его пригласили в ЦАГИ, где он выступил с докладом и произвел настоящий фурор. На мероприятии ему аплодировал сам Каганович, которому все понравилось и на следующий день Каменев вместе с авиаконструктором Ильиным начал вести новый проект в ЦАГИ. Потом были испытания экспериментальных моделей на базе У-2, насколько я знаю очень успешные. Потом полный провал с моделью И 16 м. И та злополучная анонимка. — Тетерникова всхлипнула и достала платок.

— Скажите, а к кому еще в вашем подьезде мог приезжать Каменев?

— Вы еще не поняли? Он приезжал к своим пластинам в подсобку. Оборудовал себе там кабинет. Старый письменный стол там был, он поставил туда только настольную лампу и работал. Переводил свою библиотеку. В подсобке, чтобы я не мешала…

— Понятно. Представляю вашу обиду.

— Но не думайте, — почти вскрикнула Тетерникова анонимку на него написала не я.

— Я знаю, — твердо сказала я, — анонимку написал ваш муж Тетерников.

— Лева? — Маргарита Петровна побледнела так, что я даже встала, боясь, что у женщины случится обморок, — как он мог? Как он мог? — Без перерыва шептала она и я уже сильно пожалела, что ляпнула про анонимку…

Москва, Лубянка, ноябрь, наши дни