Стеклянный занавес

И Валя не поняла, похвала это или хула.

– Знаешь, я поняла, почему прозевала Викину беременность. Каждому в студии хочется поселиться в моей голове, а там для него нет места. Там уже и для Вики не оказалось места. Справиться с толпой в студии легче, чем с толпой в голове. Лев Андронович учил нас стирать пациентов из головы, как мел с доски, чтобы остаться собой. Потому что их много, а близких людей мало.

– Лев Андронович? – переспросил Денис.

– Руководитель моего духовного университета.

– Такой длинноволосый, косящий под мага?

– Ты его знаешь? – не поверила Валя своим ушам.

– Мать честнáя! Меня этот экзот уговаривал читать историю религий в своей шарашкиной конторе! Сказал, у него учатся шизики и пенсионерки, я и отказался. Ты же прежде его имени не называла.

– Согласился, встретились бы раньше. Но я там была другая, ты бы меня не заметил…

Вспомнила, как Лев Андронович заставил на первом занятии определять с завязанными глазами цвет карандашей, она назвала цвета правильно, но думала только о том, что все смотрят на стоптанные каблуки её туфель.

– Видимо, я поставила мать с Викой на автопилот, – устыдилась Валя.

– Известный человек всегда ставит горизонт обозрения на автопилот, за него смотрят секретари, помощники, водители, прислуга. И постепенно он начинает видеть мир глазами секретарей, помощников, водителей и прислуги, – подмигнул Денис. – Тем ответственней быть твоим водителем!

Тут появился Вадик, уселся ужинать и заявил отцу:

– Бабушка прочитала, что Валентина не выйдет за тебя замуж без кольца за десять тысяч баксов!

– Без какого ещё кольца? – насторожился Денис.

Валя поняла, что речь о статье про концерт Снежаны и разозлилась:

– Передай бабушке, что массажистки в принципе не носят колец! К тому же они нищебродки, не ездят, как твой папа, на иномарках и сотовый оплачивают не сами!

– Машина у меня старая отцовская, – ответил на это Денис. – Сотовый жена купила, чтоб знать всё про Вадика. А ещё баулами шлёт и всякую немецкую ерунду. Ромгерм оканчивала, думает, если приучить Вадика к немецким фигулькам, он к ней переедет.

– Мне там не по кайфу. По мазерше скучаю, но у неё новый ребёнок, ей не до меня, – добавил Вадик.

– Что такое ромгерм? – спросила Валя.

– Романо-германское отделение филфака. Здесь бы преподавала, а там выше экскурсоводши не прыгнет, всё занято своими.

И Валя наконец поняла, почему всё в этой квартире, кроме книг и купленных в экспедициях деревяшек, кажется пригнанным под чужой и непонятный ей быт.

Утром зазвонил сотовый:

– Это Елена Сизова. Ваша мама дала номер.

– Слушаю вас.

– Будете накручивать Вику, я найду, что рассказать журналистам! И прекратите врать про беременность! – Она сразу перешла на крик.

– Вика действительно беременна и действительно отсудит у вас свою площадь.

– Ей важно разрушить мою личную жизнь, а вы её науськиваете!

– Если с вами живут из-за квартиры, это ваша проблема.

– Она требует три однокомнатных! Но Миша этого не заслужил!

– Зато ваш нынешний заслужил тем, что она сбежала от его домогательств.

– Вика врушка. Вы просто не знаете, какая она врушка!

– Знаю. Но это она не врёт.

– Я дам интервью, что вы отнимаете у меня дочь и жильё! – выкрикнула Викина мать и бросила трубку.

Хорошо, Дениса в этот момент не было в спальне.

Пора было ехать домой, собирать чемодан. Валя поспешила, чтоб застать Вику, и они вместе собрали вещи в поездку.

– Так ты беременная к Оле в инфекционное отделение ходишь? – внезапно осенило Валю.

– Смотри-ка, дошло! Как до жирафа на десятые сутки! – захохотала Вика. – На то и Максик, чтоб каждый мой шаг контролировать, он и Центнера обучил даже ручку двери за меня открывать.

– Может, не надо?

– Я из неё человека делаю, и Центнер на неё запал.

– Эдик и Оля? – Валя аж замерла от ужаса, представив термоядерные разборки Маргариты и одноклассницы Ленки.

Так вот на что он намекал, когда говорил, всё узнаете и простите.

– Оля ему в рот смотрит, как даун воспитателю. А где ещё на просторах Вселенной найти тёлку, которая будет смотреть Центнеру в рот?

– Баран да ярочка, – встряла подслушившая их мать. – И там родню знаем, и тут свои!

У Вали заныло всё тело, семья милиционера дяди Коли не желала её отпускать, протискиваясь во всё новые и новые щёлки.

– Ритка сына уделала, твоя подружка – дочку уделала. А два дебила – это сила, – резюмировала Вика.

– Ты без меня как? – обняла её Валя.

– За мной Максик глядит в оба. Симпотных девок с курса забрали листовки за Ельцина раздавать, а мне он запретил!

Валя отчаянно сопротивлялась тому, как образ Максима Серова смягчается и теплеет, ревновала к нему Вику. А мать потеряла от него голову, когда звонил, расспрашивая про Вику, таяла в лужицу.

Да ещё повесила над кроватью письмо от Ельцина. То самое «Верю, люблю, надеюсь…». И объяснить, что его писал не лично президент, не получалось.

– По имени-отчеству простой старухе пишет, – сияла она. – Это тебе, доча, не Мишка меченый, который, кроме Райки-модницы, никого не видел!