Стеклянный занавес

– Здравствуйте, с вами передача «Берёзовая роща» и я – Валентина Лебедева! Сегодня мы будем громко говорить о том, о чём не принято даже шептать на ухо, – с вызовом начала Валя. – О сексуальном насилии над женщинами. О том, что общество и государство не хотят и не умеют защищать от него, а значит, его оправдывают.

Зал зааплодировал.

– Александр Иванович, что такое сексуальное насилие с точки зрения Уголовного кодекса? – обратилась она к полковнику милиции.

В сценарии было написано, что фамилия полковника Ястреб, но Валя боялась, что в сочетании с его внешностью это вызовет хохот.

– С точки зрения Уголовного кодекса, – Ястреб заглянул в бумажку, потея сквозь пудру, – преступление, при котором человека силой, угрозой или обманом принуждают к какой-либо форме сексуальных действий…

Он отёр пот прямо бумажкой, с которой читал текст, и добавил:

– Но тоже, товарищи, не надо упрощать. Иногда придёт к нам, говорит, или пусть женится, или сажайте. Женщины этим пользуются!

Повисла пауза. Валя не смогла скрыть отвращения к Ястребу:

– Какой процент женщин пытается таким образом выйти замуж, а какой процент является жертвами?

Ястреб вдоль и поперёк прочитал свою шпаргалку и не нашел в ней ответа:

– Кто ж их знает? Приходят никакие – орут, плачут, грозят с собой покончить! А нам состав преступления нужен. Мы с конкретикой работаем: мазки, остатки кожи, одежды под ногтями, экспертиза одежды, характер травм… А она в ванну – бух, таблеток успокаивающих нажралась, выпила для храбрости – и к нам. Где брать доказательства?

Слова полковника обесценивали всю её боль и всю её жизнь, Валя вдруг поняла, что ничего не слышит и не соображает от бросившейся в голову крови. Готова была порвать его на куски, но задохнулась и застыла, сжигая милиционера глазами.

Повисла мхатовская пауза, в которой Ястреб защитился:

– Так смотрите, будто это мы, милиционеры, насилуем!

– Раз не понимаете, что это жесточайшее преступление, значит, насилуете женщин вместе с насильниками, – тихо сказала Валя, и напрягшаяся аудитория сорвалась на овацию.

– Господин Ястреб, мы с вами встречаемся не на первой дискуссии. И каждый раз слышу про женщин, желающих выйти замуж, – взяла слово гинеколог Ирина Куница. – Забыли, сколько маленьких девочек нам, гинекологам, привозят зашивать? Забыли, что их родители не пишут заявления, потому что боятся вашего ведомства?

– Чего нас бояться? – буркнул полковник.

– По статистике из десяти школьниц в ходе следствия восемь пытаются покончить с собой! Не после изнасилования, а в ходе следствия, которое ведут ваши сотрудники! – вмешался психолог Мойкин. – Хотя это не проблема милиции.

– А чья это проблема? – пронзительно закричала одна из Викиных подружек так, что все вздрогнули. – Чья это проблема?

– Вторая камера, девчонку крупно! – зашипела Ада.

– После изнасилования человек находится в посттравматическом стрессе, – повернулся к ней Мойкин. – Он не в состоянии работать со следствием и нуждается в терапии. Но даже самый добрый милиционер – не психотерапевт, у него другая профессия. А в цивилизованных странах изнасилованных встречают специально обученные люди, берут мазки и запечатывают их в вакуум, пока жертва не будет готова к открытию уголовного дела.

– А у нас изнасилованная должна в ходе следствия десять раз пересказать травмирующую историю, – подтвердила Куница. – Ей легче забрать заявление или покончить с собой, чем добраться до суда.

Валя была безумно благодарна Кунице и Мойкину и вступила в беседу:

– Я просто онемела от того, что придётся доказывать полковнику милиции, что изнасилование – это страшное преступление!

– А если они сами этого хотят? – глумливо спросил мужик с третьего ряда.

– Лично вы хотите быть изнасилованным? – кинулась на него Валя.

– Я – мужик! – покраснел он.

– Изнасилованных мужиков в зонах называют «опущенными»! Это значит, сломанными на всю жизнь! – Валя почти кричала. – С женщинами происходит то же самое! А если вас изнасилуют в зоне или в подъезде и скажут, что вы этого сами хотели?

– Этого козла бери крупно! – скомандовала Ада оператору, и он наехал камерой мужику на лицо.

– На зоне такие вещи кровью смывают. – Мужик занервничал. – Пока не убил всех, кто… Ну, сами понимаете… Пока не убил – ты не мужик.

– А мы не хотим убивать, хотим наказывать по закону! И это повод ставить под сомнение нанесённый нам ущерб? – Валя глянула на лицо Ады, вылезшей со своего кресла чуть не в кадр, и увидела, что у неё тоже блестят глаза и горят щёки.

– Женщины провоцируют, – проснулся Ястреб. – Какой длины у них юбки! А майки в жару какие? Они ж как голые ходят! Мужики тоже не каменные!

– Где в законе прописано, что короткая юбка и обтягивающая майка – смягчающее обстоятельство изнасилования? – спросил психолог Мойкин, и зал захлопал.

– Я не в этом смысле! Но думать должны! – ворчливо отозвался Ястреб, показывая всем своим видом, насколько жалеет, что пришёл сюда.

– Вы своих детей жертвами не представляете? Или ваша дочь одета как монашка? – продолжил Мойкин.