Стелла

– Я бы предпочел сидеть и молча наблюдать за тобой, – сказал он, – если только ты не хочешь поговорить. Мне бы этого хотелось.

Он казался странным мальчиком; в его спокойствии было что-то почти печальное, но Стелла чувствовала, что это только временно.

– Он устал, бедный мальчик, – подумала она.

Наконец она сказала:

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать, – ответил он.

Она посмотрела на него.

– Я не думала, что ты такой старый, – сказала она со смехом.

Он улыбнулся.

– Мало кто знает. Да, мне семнадцать.

– Ну, ты настоящий мужчина, – сказала она со смехом.

Он покраснел, доказывая свое детство, и покачал головой.

– Стелла, – раздался голос старика, – ты сыграешь что-нибудь?

Она мгновенно встала, скользнула к органу и начала играть.

Она играла какое-то время, потом начала петь.

Вдруг она услышала рядом с собой звук, подозрительно похожий на всхлип, и, оглянувшись, увидела, что мальчик прокрался на низкое сиденье рядом с ней и закрыл лицо руками. Она остановилась, но внезапным жестом и взглядом в ее сторону молчаливая сидящая фигура жестом велела ей продолжать.

Она закончила. Это была "Аве Мария", а затем наклонилась к нему.

– Ты устал! – прошептала она.

Голос был таким милым, таким добрым, таким сестринским, что проник прямо в самое сердце мальчика.

Он посмотрел на нее с тем выражением в глазах, которое можно увидеть в глазах верной, преданной собаки, затем наклонился и поцеловал рукав ее платья.

Вся нежность натуры Стеллы всколыхнулась при этом простом действии, и, тихо пробормотав, она наклонилась и приложила губы к его лбу.

Его лицо вспыхнуло, и он отпрянул назад.

– Не надо! – сказал он напряженным голосом. – Я недостоин!

Вместо ответа она снова наклонилась и поцеловала его.

На этот раз он не отпрянул, а взял ее руку и судорожно сжал, и что-то дрогнуло у него на губе, когда он вздрогнул и уставился в окно.

Стелла быстро повернула голову и тоже уставилась в окна, потому что там, повернувшись к ним лицом и не сводя с них глаз, стоял Джаспер Адельстоун. Она встала, но он шагнул вперед, приложив палец к губам.

– Он спит, – сказал он, взглянув на стул, и протянул руку.

Стелла взяла его руку. Она была горячей и сухой.

– Я должен извиниться за то, что пришел так поздно, – сказал он осторожным голосом, – но я проходил мимо, и музыка оказалась слишком большим искушением. Вы простите меня?

– Конечно, – сказала Стелла. – Мы очень рады вас видеть. Это мой двоюродный брат Фрэнк, – добавила она.

Маленькие глазки, которые были прикованы к ее лицу, повернулись к мальчику, и на секунду в них появилось странное выражение, затем своим обычным тоном он сказал:

– Правда! Домой на каникулы, я полагаю? Как поживаете? – и он протянул руку.

Фрэнк вышел из тени и взял его руку, а Джаспер держал его за руку и смотрел на него со странной улыбкой.

– Вы не представили меня, – сказал он Стелле.

Стелла улыбнулась.

– Это мистер Адельстоун, друг дяди, – сказала она.

Джаспер Адельстоун посмотрел на нее.

– Не скажете ли вы, что и ваш друг тоже? – мягко спросил он.

Стелла рассмеялась.

– Прошу прощения, да, если можно. Я бы сказала, наш друг.

– И ваш тоже, я надеюсь, – сказал Джаспер Адельстоун Фрэнку.

– Конечно, – ответил мальчик, но в его поведении чувствовалась странная, плохо скрываемая застенчивость и нежелание.

Стелла пододвинула стул вперед.

– Не хотите ли присесть? – спросила она.

Он сел.

– Боюсь, я прервал вас, – сказал он. – Вы не могли бы продолжить, сделайте милость.

Стелла взглянула на своего дядю.

– Боюсь, мне придется его разбудить, – сказала она.

Он выглядел разочарованным.

– Как-нибудь в другой раз, – сказала Стелла.

– Хорошо, – сказал он.

– Дядя сегодня очень устал, он только что приехал из Лондона.

– В самом деле! – сказал Джаспер с хорошо притворным удивлением. – Я тоже был в Лондоне. Это напомнило мне, что я осмелился принести немного музыки для вас, для вашего дяди! – и он вытащил книгу из кармана.

Стелла взяла ее и издала негромкое восклицание удовольствия. Это был сборник итальянских песен; некоторые из них были ей знакомы, все они были хороши.

– Как мило, как заботливо с вашей стороны! – сказала она. – Некоторые из них – мои старые любимые. Дядя будет так доволен. Большое вам спасибо.

Он поднес руку ко рту.

– Я рад, что есть несколько песен, которые вам нравятся, – сказал он. – Я подумал, что, возможно, вы предпочли бы итальянский английскому?

– Да, да, – сказала Стелла, перелистывая страницы. – Очень хотела.

– Может быть, как-нибудь вечером вы позволите мне услышать некоторые из них?

– В самом деле, так и будет! – легко сказала она.

– Возможно, у меня будет возможность, – продолжал он, – потому что, боюсь, я буду довольно частым гостем.

– Да? – вопросительно спросила Стелла.