Стена Зулькарнайна

По сравнению с крепостничеством Романовых какая-нибудь католическая шляхта, прусские юнкеры или остзейские бароны – это просто либеральные правозащитники. Советское крепостничество, расстреливавшее голодных подростков за украденный с поля колосок, заставило бы возмутиться даже Пол Пота. А сегодня матерям приходят из невоюющих частей заколоченные гробы с их сыновьями и категорическим запретом открывать гроб. Отдельные матери, пренебрегшие запретом, обнаруживают изувеченные тела своих отпрысков со следами пыток и отсутствием жизненно важных органов. Это факты, получившие скандальную огласку. Что вы хотите от подобного «истеблишмента»? Он будет травить, убивать и вести себя людоедским образом, пока не дождется собственного Нюрнберга.

3. Мусульмане должны понимать, что «государство» есть фикция, на которую работают и которой пользуются множество людей. Государство – это брэнд, которым обозначается виртуальная «реальность», юридическое лицо. Без этой фикции, вывески, называется ли она так или иначе, не существует аппарата, обслуживающего набор процедур. Эта фикция паразитически подчиняет себе живые силы и пьет из людей жизненные соки. Сообщества вооруженных людей превращаются в «государственные силовые структуры», организации производителей материальных благ начинают поставлять этой фикции значительную часть произведенной прибавочной стоимости в виде налогов, а то и вовсе берут эту фикцию в число акционеров, и так далее.

Эта фикция необходима физически существующему социальному слою руководителей, чтобы укрыться за этим брэндом, отгородиться аппаратом, стать анонимными. Благодаря фикции государства, люди продолжают тупо отождествлять страну, в которой они родились и которую они любят, с политическим режимом, который сидит у них на шее. Именно фикция государства как соринка, меняющая всю оптику глаза, заставляет принимать отсутствие лояльности к существующему режиму за «измену родине». Исламская политическая мысль не работает с фикциями, которые являются частью ширка и необходимы в качестве инструмента идолократиям. Реальность – это самоуправляющаяся, способная защитить себя община. Если речь идет о большом масштабе – это союз общин, которые решают глобальные вопросы через шуру, через консультации и аналитику, реализуемые в непосредственном общении живых братьев-единоверцев. Примером является Хизбулла в Ливане, Хамас в Газе и не только… (Знаменательно, что фикция государства досталась конформисту Абу Мазину, на которого делает ставку Израиль, а Хамас, по изволению Всевышнего, сионисты поставили в положение не-государства.)

Итак, с того момента, как кто-то объявляет в любой форме «исламское государство», он создает тем самым фикцию, которая начинает паразитически существовать на теле живых и борющихся джамаатов. Кроме того, не будем забывать, что политика и государство – не одно и то же. Политика – всегда удел непосредственных сил живого общества, а государственный деятель – это чиновник, бюрократ, но не политик. С этой точки зрения, Наполеон, например, был двойственной фигурой: изначально поднявшись как полевой командир революционной армии, он пытался всю Францию превратить в некое «наполеоновское братство», не давал ей сложиться в государство. Он объявил себя императором в римском духе, то есть полевым командиром, который всегда со своими войсками и решения которого имеют обязательную силу для гражданской организации. Гитлер, который получил официальную бюрократическую должность канцлера (через выборы), «выломался» из нее, провозгласив себя пожизненным «вождем германского народа», что является антигосударственной акцией и, в любом случае, ставит такого вождя и его сообщество единомышленников над государственной идеей.

То же, почти, было и в СССР вплоть до того, как Горбачев избрался его президентом. Генеральный секретарь КПСС – это не государственная должность, а, если разобраться, почти мистический статус. До 1977 года существование Коммунистической партии даже не упоминалось в Конституции.

Все вышеприведенное направлено на то, чтобы подчеркнуть: реальные политики всегда борются с государством, а когда государство берет верх, живая политика исчезает.

Вместе с тем, следует отметить, что в выступлении Докку Умарова, провозгласившего Имарат Кавказ (http://video.google.com/videoplay?docid=-3949208434693962870&hl=en), не содержится провозглашение государства как такового. Более того, амир отмежевывается от возможных обвинений в том, что создается виртуальная фикция, и говорит о том, что «образование» Имарат Кавказ более реально, чем псевдосубъекты, – колониальные администрации, – которым он противостоит. В целом, в выступлении Докку Умарова нет ни одного слова, под которым не мог бы подписаться каждый верующий мусульманин. Соответствует духу Ислама также и сама модель его провозглашения себя амиром – явочным порядком. Это и есть реальный путь самовыдвижения пассионарной элиты Уммы, которая образует политический джамаат.