Стенание

– Так вот, сержант Шардлейк! – Изабель возвысила голос. – Вы больше не представляете мои интересы! Я найду адвоката, который будет вести мое дело честно, без всяких там еретических заговоров! И о ваших делишках я напишу властям Линкольнс-Инн!

Я чуть не рассмеялся. Лучшего известия, чем избавление от столь проблемной клиентки, было и не придумать. Что же касалось жалобы, основанной на этих, с позволения сказать, фактах, то даже казначей Роуленд от души похихикает, читая ее.

– Если ваш новый юрист свяжется со мной, миссис Слэннинг, я буду счастлив передать ему документы и ответить на все вопросы, – заявил я в ответ. – А теперь мне пора домой.

Филипп открыл дверь, привлеченный шумом, и его перепуганная жена тоже маячила рядом, желая знать, что происходит. Хозяин дома в изумлении уставился на мою теперь уже бывшую клиентку.

– Брат Шардлейк, в чем дело? – спросил он.

– Все в порядке, – ответил я. – Счастлив вам сообщить, что миссис Слэннинг только что меня уволила! Миссис Коулсвин, ваш муж говорил, что вам казалось, будто кто-то иногда следит за домом. Так вот: то была вот эта сумасшедшая карга.

Изабель направила на меня свой тощий палец.

– Я еще доберусь до вас! Вы все у меня попляшете! – выкрикнула она, после чего повернулась и пошла прочь в сопровождении слуг.

Этельреда Коулсвин заплакала.

– Ничего-ничего, любовь моя, – сказал Филипп, – это была всего лишь несчастная сумасшедшая.

– И эта женщина более не вернется, – успокоил я миссис Коулсвин.

Однако мои глаза невольно привлекла бедная мертвая собачонка. Пинок должен был быть очень свирепым, чтобы вот так сломать шею животному, а Изабель в дверном проеме стояла впереди своих слуг. Значит, это сделала она.

Глава 23

В ту ночь я спал крепко, но проснулся рано, и на душе у меня было скверно. Мне вспоминалась дикая ярость Изабель Слэннинг, и я был уверен, что она с удовольствием расправилась бы со мной точно так же, как с той несчастной собачонкой.

Раздался стук в дверь, и вошел Мартин с полотенцем и тазиком горячей воды. Лицо его, как всегда, оставалось бесстрастным.

– Доброе утро, хозяин, – сказал он. – Похоже, сегодня снова будет прекрасный теплый день.

– Здравствуйте, Мартин. Надеюсь, хорошая погода установилась надолго, – ответил я.

Пока эконом ставил тазик на стол, я смотрел на его крепкую спину, гадая, что происходит в этой голове, под коротко остриженными волосами. Что он искал у меня в столе? А еще Джозефина говорила, что, когда Броккет еще только-только поступил ко мне работать, он постоянно расспрашивал про моих друзей и знакомых. Пытался совать нос в мою жизнь. Разумеется, Мартину, как я справедливо напомнил Джозефине, нужно было кое-что знать обо мне, чтобы лучше выполнять обязанности управляющего. Его прежний хозяин, тоже барристер, дал Броккету прекрасную рекомендацию: они с Агнессой проработали у него десять лет и уволились только потому, что господин оставил работу и отправился на покой в деревню. К сожалению, у меня не было адреса этого человека, так что я не мог с ним связаться.

Эконом обернулся и с едва заметной улыбкой посмотрел на меня:

– Что-нибудь еще, сэр?

– Нет, Мартин, благодарю вас.

После завтрака я пошел в Линкольнс-Инн, гадая, как чувствуют себя Николас и Барак и вышли ли они сегодня на работу. Наверное, вчера вместо того, чтобы идти к Коулсвинам, следовало навестить их.

Джек сидел за своим столом, работая с документами. При виде толстой повязки на его левой руке я ощутил укол совести. Джон Скелли с любопытством поглядывал на него через очки. А вот Николаса не было.

– Молодой Овертон не приходил? – спросил я с наигранной бодростью.

– Нет еще, – ответил Барак. – Опаздывает.

Скелли поднял голову:

– Вчера во второй половине дня заходила миссис Слэннинг. Она пребывала в… беспокойстве.

– Да, так я и думал, – кивнул я.

– Послать ей окончательный счет?

– Да, лучше пошлите. Если мы так не поступим, она воспримет это как признание вины. Если повезет, мы больше ее не увидим.

– Миссис Слэннинг сказала, что собирается стать клиенткой мастера Дирика. Того самого, с которым вы сотрудничали в прошлом году. – Джон бросил на меня любопытный взгляд.

– Вот как? Ну, если она хочет, чтобы кто-то вел безнадежное дело с максимальным рвением, то просто не могла выбрать человека лучше, чем Винсент Дирик. – Согласен, Джек?

С этими словами я повернулся к Бараку и пригласил его пройти вместе со мной в кабинет, где сделал ему знак сесть.

– Снова Дирик, а? Ну, эти двое стоят друг друга, – сказал мой помощник, выдавив кривую улыбку.

– Я только рад, что избавился от Изабель. И сомневаюсь, что Дирик поддержит клиентку, если та задумает строить мне козни: он помнит, что я кое-что про него знаю. – Я тяжело вздохнул. – Джек, не могу выразить, как я сожалею о случившемся вчера!

– Я знал, на что иду.

– Я бы зашел к тебе вечером, но подумал, что лучше тебе самому рассказать все Тамазин… ну, то есть…