Стенание

— Нет. И хотя Изабель было тогда всего пятнадцать, мать очень стремилась поскорее выдать ее замуж, все время приглашала потенциальных женихов. Но мисс Изабель, как всегда, было не заставить сделать что-то против ее воли. — Воуэлл печально улыбнулся и покачал седой головой. — В доме царила ужасная атмосфера, пока наконец Изабель не согласилась выйти за мастера Слэннинга и переехать к нему. После этого миссис Коттерстоук — не знаю даже, как лучше сказать… полностью погрузилась в себя. И нечасто выходила из дома. — Он посмотрел на кресло. — Госпожа много времени проводила здесь: все шила, занималась рукоделием. Впрочем, строго следила за хозяйством, слугам спуску не давала. — Патрик глубоко вздохнул и посмотрел на нас. — Странно, не правда ли, что после всех этих печальных событий хозяйка так и не переехала, даже когда осталась одна, а дом стал слишком велик для нее?

Я посмотрел на картину на стене:

— Возможно, миссис Коттерстоук помнила, что когда-то была здесь счастлива. Я заметил, что на кресле, напротив картины, до сих пор лежит ее вышивание.

— Да, госпожа сидела здесь в тот самый момент, когда ее хватил удар. Знаете ли, Эдвард и Изабель редко приходили сюда, и никогда вместе. И мать не поощряла их. Мне было печально видеть, как они вели себя друг с другом, когда сюда заявились архитекторы. И это странное завещание… — Слуга покачал головой. — Может быть, мне не стоило рассказывать вам все это. Толку-то теперь? Это было так давно. Что случилось, того уже не исправишь.

Коулсвин стоял, задумавшись и теребя подбородок. Воуэлл издал безнадежный смешок.

— Что дальше, джентльмены? Я останусь хранителем этого пустого дома до самой смерти? Мне не нравится жить здесь одному, — вздохнул он и торопливо добавил: — Иногда по ночам, когда дерево скрипит…

Я ощутил жалость к старику и взглянул на Филиппа:

— Думаю, мы узнали все, что было нужно, брат Коулсвин.

— Да. — Мой коллега посмотрел на Воуэлла. — Вам следовало рассказать все это раньше.

— Патрик прав, нет смысла раскапывать теперь ту давнюю историю, — сказал я.

Филипп замолчал, задумавшись.

— Что вы будете делать, сэр? — дрожащим голосом спросил слуга.

Коулсвин покачал головой:

— Не знаю.

Мы с Филиппом стояли в конюшне, рядом с лошадьми. Я предположил:

— Может быть, дети вместе столкнули мастера Коттерстоука в воду. Или это сделал кто-то один из них. Старый слуга Воуэлл определенно так думает.

— И их мать тоже так считала, — согласился мой коллега. — Похоже, теперь ясно, что она написала странное завещание, чтобы спровоцировать новую ссору между братом и сестрой. Это была месть.

— Но у нас по-прежнему нет никаких доказательств, чтобы опровергнуть вердикт коронера.

— И все же я думаю, что дело было именно так.

— И я тоже. Двое детей, скорбя по отцу и считая, что новый муж матери лишит их наследства…

— Причем совершенно ошибочно, — сурово добавил Филипп.

— Они этого не знали. Наверное, Эдвард и Изабель начали с мелких пакостей, а потом стали подзадоривать один другого на большее и, постоянно говоря о предательстве со стороны матери, которое ощущали, со временем довели друг друга до безумия.

— Кто же столкнул Питера Коттерстоука в воду?

Я покачал головой:

— Не знаю.

— Тот, кто это сделал, — убийца.

— В любом случае это лишь наши домыслы, — твердо сказал я. — Мы ничего не знаем наверняка. Мастер Коттерстоук мог утонуть в результате несчастного случая. И старик прав. Кому пойдет на пользу, если все эта история выплывет наружу через сорок лет? А еще помните, что обязаны соблюдать по отношению к клиенту конфиденциальность. Вы можете нарушить свои обязательства, только если Эдвард намеревается совершить преступление, а это вряд ли.

Коулсвин сжал губы:

— Это вопрос справедливости. Я должен напрямую допросить Эдварда. И если мастер Коттерстоук не устранит моих сомнений, прекратить работать на него и доложить все обстоятельства нашему викарию. Вы справедливо заметили насчет отсутствия доказательств, но если это правда, нужно заставить убийцу задуматься о своей душе. Наш викарий просто обязан узнать, что произошло.

— А Изабель? Нет смысла рассказывать историю Дирику. Ему уж точно наплевать на спасение души. Я его знаю.

Филипп пристально посмотрел на меня:

— Вы призываете меня не будить спящую собаку?

Подумав, я ответил:

— Да, полагаю, в данном случае так будет лучше.

Коулсвин решительно покачал головой:

— Нет. Убийца не должен уйти от наказания.

Глава 41

На следующий день я снова пошел к казначею Роуленду: хотел попросить у него копию письма к Изабель Слэннинг и узнать, ответила ли она. Я много думал о том, что рассказал нам с Филиппом Воуэлл, — казалось вполне возможным, что много лет назад Изабель или Эдвард, а может быть, они оба убили своего отчима. Мне запомнились слова миссис Слэннинг: «Если бы вы только знали, какие ужасные вещи совершил мой брат…» Но что толку в предположениях, если никаких доказательств у нас все равно нет? Я знал, что Коулсвин намерен встретиться со своим клиентом, а возможно, уже встретился, и у меня было на сей счет очень нехорошее предчувствие.