Стенание

И настроение мое отнюдь не улучшилось, когда клерк Роуленда объявил, что мастер казначей никого не принимает до вторника. Мне показалось, что в его поведении появилась какая-то уклончивость. Уж не избегает ли меня этот человек? Я попросил о встрече во вторник — до этого времени оставалось целых три дня, но, по крайней мере, появилась хоть какая-то определенность.

Позже в то же утро я работал в конторе, изучая в ежегоднике один прецедент, чтобы, когда в следующем месяце начнется новая судебная сессия, у меня все было готово. Вдруг раздался стук в дверь, и вошел Джон Скелли. Его глаза за толстыми стеклами очков смотрели укоризненно, как нередко бывало в последний месяц. Я не только часто отсутствовал в конторе, порядком запустив текущие дела, но еще и явно скрывал от него какой-то секрет, которым поделился с Бараком и Николасом. Клерку было лучше ничего не знать ради его же собственной безопасности, он был женатым человеком, отцом троих детей, но я понимал, что Скелли чувствовал себя обойденным. Нужно было поговорить с ним, поблагодарить за дополнительную работу, которую он выполнил за меня, и выплатить ему премию.

Я улыбнулся:

— В чем дело, Джон?

— К вам посетитель, сэр. Мастер Оукден, — сообщил клерк. — Тот самый печатник, который уже приходил раньше.

— Что ему нужно? — спросил я с некоторым испугом, отложив свою книгу; я помнил, как его последний визит привел нас в трактир, где произошла стычка с Дэниелсом и Кардмейкером.

— Говорит, что хочет попрощаться.

Я велел провести Джеффри Оукдена в кабинет. Печатник выглядел неважно: он постарел и похудел. Я предложил ему сесть.

— Мой клерк сказал, что вы пришли попрощаться.

Посетитель печально посмотрел на меня:

— Да, сэр. Я продал свое дело, и мы переезжаем к моему брату, на ферму в Восточной Англии.

— Это будет для вас огромной, я бы даже сказал, кардинальной переменой.

— Да. Но после убийства Грининга и исчезновения Элиаса моя семья не может жить спокойно. Я слышал, что Элиаса так и не нашли, как и тех других, кто приходил к мастеру Гринингу, да?

Поколебавшись, я утвердительно кивнул.

Печатник пристально посмотрел на меня, догадываясь, что мне известно больше, чем говорю, а я задумался: интересно, какие же слухи ходят среди радикалов? Оукден сел и, потерев лоб сильной квадратной ладонью, заговорил снова:

— Я не сказал своим родным про нашу стычку с убийцами Армистеда в таверне, но, зная, что эти люди где-то здесь, сильнее, чем прежде, чувствую, что оставаться в Лондоне небезопасно. Нужно подумать о детях. Каждый раз, когда я вижу руины типографии мастера Грининга, содрогаюсь, как и моя жена.

Я выпрямился:

— Руины? Что вы хотите сказать?

— А вы не знаете, сэр? В типографии случился пожар две недели назад, ночью. Двое нищих, безработные попрошайки, забрались туда, и один из них опрокинул свечку. Вы же помните, постройка была деревянная, и она быстро загорелась. Пресс несчастного Армистеда — единственная его ценность — уничтожен, наборы шрифтов превратились в слитки бесполезного свинца. Если бы мы с соседями не бросились заливать огонь, пожар мог запросто перекинуться и на мой дом тоже. И на другие здания.

Я знал, как быстро огонь распространяется в Сити летом: люди правильно боялись пожаров. Лондонцы были очень осторожны со свечами в жаркое сухое время года.

— А те двое убийц все еще в столице, — добавил Джеффри. — Светловолосый и лысый.

Я напрягся:

— Дэниелс и Кардмейкер? Вы их видели?

— Да. Я надеялся, что они, может быть, покинули город, но на прошлой неделе вновь увидел обоих в таверне близ Крипплгейта. Я проходил мимо, был базарный день, очень людно, и они меня не заметили. Но я никогда не забуду эти лица. Я тогда подумал, не пойти ли к вам, однако после того, что случилось в прошлый раз, решил, что лучше не соваться.

— Понимаю. А я о них ничего не слышал после той стычки.

И снова я вспомнил, как мне показалось, что за нами следили по пути в порт, о странном звуке, как будто бы кто-то споткнулся о камень.

— В общем, все уже решено, — твердо сказал Оукден. — На следующей неделе мы уезжаем. Я продал свое дело другому печатнику. Но я подумал, что нужно пойти к вам и сказать, что я видел тех двоих. А заодно спросить, нет ли каких-нибудь новостей в расследовании убийства Армистеда Грининга. Ведь тех двоих головорезов кто-то нанял, верно? — Он уставился на меня в упор. — Небось какая-нибудь важная шишка, да? Похоже, они находятся под надежной защитой, если смеют показываться в тавернах.

Я закусил губу. После прошлой встречи с Джеффри я многое узнал: и кто такой Бертано, и как была украдена книга королевы, и что случилось с остальными из кружка Грининга. Но я не нашел ответа на самый главный вопрос — тот, который печатник задал мне теперь: кто же стоит за всем этим?

— Думаю, вы правы, — кивнул я. — Наверное, Дэниелс и Кардмейкер работали на какое-то высокопоставленное лицо, но кто бы это ни был, он тщательно замел следы.

Посетитель не отрывал от меня глаз:

— А та книга? «Стенание грешницы»?

— Ее не нашли. Хотя, — я поколебался, — по крайней мере, ею не воспользовались во вред королеве.