Стэнли Кубрик. Американский режиссер

Кубрику удается умело создать напряжение и одновременно продиктованную требованиями церемонии атмосферу статичности во время дуэли, которая сопровождается «Сарабандой» Генделя в версии, напоминающей Эннио Морриконе (эту музыку мы очень часто слышим на протяжении всего фильма). Сцена дуэли разворачивается с величавой неспешностью; мы даже слышим шелест крыльев птиц в нефе церкви, где сходятся в поединке Барри и Буллингдон. Игра света и тени, как и порхание птиц, восхищает зрителя, напоминая нам, что никакие цифровые технологии не способны приблизиться к тонким градациям, которые дает камера Кубрика. Как отмечает Адам Икер, один луч света содержит различные тона одного цвета и разные уровни оттенков, и Кубрик играет на этом разнообразии[223]. В отреставрированной Леоном Витали версии «Барри Линдона» в формате 4K фильм выглядит ярче, добавлен объемный звук 5.1 – этого Кубрик уж наверняка желал бы для своих фильмов точно так же, как Бах желал бы фортепиано вместо своего клавесина. (Начиная с «Заводного апельсина», Кубрик настаивал на использовании в своих фильмах монофонического звука, потому что он был надежнее, чем стерео: в кинотеатрах часто ломались динамики.)

Тони Лоусон, редактор «Барри Линдона», вспомнил, что на редактирование сцены дуэли ушло шесть недель. Кубрик тщательно подбирал кадры из разных дублей – так же, как Гленн Гульд в конце своей карьеры склеивал свои записи из коротких фрагментов разных выступлений.

После дуэли мы видим, как искалеченный Барри лежит в постели и играет в карты со своей матерью – «совершенно убитый и сломленный», отмечает рассказчик. Наименее живописный кадр в «Барри Линдоне» – это последний раз, когда мы видим Барри: очередной расплывчатый стоп-кадр того, как он садится в карету со своей матерью, своим самым умным и самым верным спутником.

За уходом Барри у Кубрика следует великолепная, стерильная в своей безжизненности сцена: завершающая фильм склейка реверс-планов Буллингдона и леди Линдон. Когда леди Линдон ставит подпись на бумаге о выплате расходов на проживание своему бывшему мужу Редмонду Барри, мы видим над ее подписью дату: 1789 год. Грядет революция, которая сметет торжествующий в фильме косный социальный уклад. И все же мать и сын, Буллингдон и леди Линдон, воссоединившиеся теперь, когда между ними больше не стоит Барри, навеки остаются жить в этом моменте. (Спилберг, продолживший реализовывать планы Кубрика относительно его последнего фильма «Искусственный разум», также заканчивает ленту идеальным союзом матери и сына.) Кратковременная близость между отцом и сыном, Барри и Брайаном, разрушена судьбой, однако осталась неразрывная связь между матерью и сыном. Это различие перекликается с отношением Кубрика к собственным родителям: от матери он получал безграничное одобрение, а от отца – ожидание, что сын станет врачом, которое Кубрик-младший не оправдал, едва не бросив школу. В основе отношений отца и сына в «Барри Линдоне», как и в жизни подростка-Кубрика, лежат напряженность и крушение надежд.

Как раз во время постпродакшна «Барри Линдона», в конце 1974 года родители Кубрика приехали к нему в гости. Джек и Герт Кубрик приехали из Лос-Анджелеса навестить сына в Эбботс-Мид, поскольку Кубрик давно решил никогда больше не летать самолетами и в последний раз ездил в Америку на корабле, когда вышла в прокат «Космическая одиссея 2001 года». (Кубрик в молодости учился управлять маленьким самолетом, и для него стало настоящей травмой то, что он называл ненадежностью системы управления воздушным движением: всю свою жизнь он боялся факторов, не зависящих от него.)

Кубрик, снимая «Барри Линдона», определенно задумывался о паттернах семейных отношений. В этом фильме, как и в последовавшем за ним «Сиянии», отчетливо прослеживается тема Эдипова комплекса. Критик Джулиан Райс так описывает любовную сцену между Барри и Лизхен, молодой матерью, которая дает ему приют в начале его путешествий: «Они целуются, а ребенок смотрит на них большими серьезными глазами»[224]. Позже, когда леди Линдон говорит Буллингдону: «Лорд Буллингдон, вы оскорбили вашего отца», – он отвечает, как Гамлет: «Мадам, это вы оскорбили моего отца».

Для Барри фигура отца – это в первую очередь шевалье Балибари, однако присутствует в фильме и более могущественная отцовская фигура – король Георг III, который не предоставляет ему столь желанный титул лорда. Он остается мистером Редмондом Барри, так и не став лордом Линдоном. Рассказывая Брайану сказку на ночь, в которой он хвастается, что отрубает головы в бою, Барри признается Брайану, что головы ему себе оставить не удалось: «Головы всегда остаются собственностью короля».