Степь

— А ты знаешь? — Змей подсел ближе, внимательно слушая ее. Енот усмехнулся, тоже мне, друг товарищ. Да и эта, прямо следователь КВБ, вся такая в дедукции логических выводах.

— Я-то?.. — Семерка вытянула ноги, с которых снова сняла сапоги. С видимым удовольствием пошевелила пальцами. — Представь себе, мой юный незатейливый друг, знаю куда смотреть. И на что. Твой напарник, Змеина, делает все не так, как должен. Двигается, стреляет… А скорость работы с оружием? Да, полоскун, ведь не пехота? Не линейные части, вернее. Ты, мой дорогой, всему этому научился не там, где сержант орет, и копать заставляют отсюда и до заката. Сам скажешь, где, или все-таки подсказать?

— Подскажи… — Енот глотнул кофе, прислушался к его вкусу. Да, самое оно, ничего не скажешь. Легкая горечь, прикрытая молоком, и немного сахара.

Ремешок крепления «Беркута» он отстегнул сразу в начале размышлений, когда протягивал Семерке кружку. На ее счет он не питал никаких иллюзий. Он чистильщик, да, пусть и не самый опытный. Но его тренировали последние два года, постоянно, да и скрытые способности, после контроля над ними Лабораторией, сделали реакции быстрее. Но и Семерка…

Она хэдхантер. Она хэдхантер не молодой и не неопытный. Ей около тридцати, а, значит, занимается этим давно. Раз до сих пор жива, так не только из-за милого лица, золотисто-пшеничных волос и размера груди. Он видел, как Семерка стреляла в степняков. Как сняла со своего револьвера трех всадников подряд, потратив пять пуль. На таком расстоянии, как сейчас, кто из них двоих успеет первым?

— М-м-м… вкусно-о-о… — женщина отхлебнула из кружки. — Поразительно, как некоторые вещи ощущаются в такие моменты.

Действительно, как они ощущаются… в такие моменты. Думает ли она тоже, что и Енот? Она хорошо владеет обеими руками, это он тоже видел. Когда выстрелы из револьвера подбили лошадь худого типа со съеденным сифилисом носом, автоматическая громыхалка, удерживаемая левой рукой, убила его самого. Если сейчас Семерка готова стрелять, то, какое оружие она выхватит первым? И, действительно, вкус кофе ощущается как никогда раньше. Может быть, потому, что до этой бархатно-звездной ночи ему не доводилось ожидать смерть вместе с глотком кофе?

— Знаешь, Енот, — Семерка чуть шевельнулась, приподнимаясь и садясь, — меня же тоже порой дурили, когда я была моложе, глупее. Это сейчас мало кому удается, а раньше, э-э-э-х…

Раньше… раньше Енот и думать бы не думал, что придется думать такие мысли. И прикидывать, как могут лечь пули, куда откатываться в сторону. А как подсказать Змею про то, что может сейчас произойти? Учитывая, что тот смотрит на ее тонкие смуглые лодыжки как кот на сметану? И Бирюк…

— Ну, так вот, что я думаю, — где-то в темноте Семерка звякнула чем-то. — Ты, Енот…

Как себя поведет Бирюк? Ведь никто не должен был понять — кто они, куда и зачем добираются. Но что про него знал Енот? Да ничего.

— Ты, Енот, — Семерка наклонилась вперед. Угли костра, практически потухшие, чуть осветили ее тонкий нос, — егерь. Один из тех ребят, которые на юге Альянса режутся с теми, из-за Границы. Либо погранец, тоже не из простых.

— Глазастая какая… — пробурчал Бирюк, поглубже закутываясь в собственную куртку. — Зрит прямо в корень, аки рентгеновский аппарат. Засветила мне подмастерье насквозь, ничего от нее не спрячешь.

— Я права, Енот?

— Угу. — Тот отхлебнул еще раз. Вкус был непередаваемо прекрасен. — Права. Так, а что там с жареной собакой?

— А это вон тот умник скажет. К слову, милый мой щитомордник, а что было в той скляночке, из-за которой вы с Енотом чуть с ума в поезде не сошли?

— Не знаю… — Змей вздохнул. — Я спер ящик с эмблемой химической опасности в Парме, когда сбежал из своей деревни.

— Интересная деревня… — протянула Семерка. — Село, где помнят, что такое тепловоз. И где такие есть, не расскажешь?

— У Камня. Ну, как деревня… бывший закрытый городок. У нас стояли военные, институт и все прочее. Ударили, кстати, по нашим местам хорошо. Ракетные удары, разравняли кусок тайги и уничтожили пару поселков. Но институт-то был под землей, как понимаю. Нас нашли с полвека назад, вывезли на новое место, оборудование дали. Трактора приучили проектировать, искать источники топлива, всем нужные оказались головы родителей. А мне там стало скучно, вот я и удрал.

— Хорошо врешь, складно. — Бирюк сел. — Не дали поспать, мать вашу, чуда гороховые. Куда там без задушевных разговоров, да, Семерка? Вот сколько тебя знаю, так всегда тебе все интересно — кто с тобой идет и откуда. Оно тебе зачем, скажи мне?

— Действительно… — протянула Семерка. — И зачем мне знать хотя бы сколько-то правды про людей, которые сейчас рядом? Может быть, Бирюк, потому что нам с тобой доводилось отстреливаться от Бульдозера и его шайки как-то раз?

— А ничего, что я их привел сам, а не как в тот случай с Будьдозером, когда нам с тобой его предложили в компаньоны? То есть, погоди, выходит, что ты теперь и мне не доверяешь… интересная песня. И давно?