Степан Бандера и судьба Украины

Ее отец — бывший сельский униатский священник Роман Иванович Березинский — умер в марте сорок первого. Мать — Осипа Осиповна — жила с дочкой и внуками.

— В сорок втором году я получала продукты на себя и детей, положенные семье немецкого военнослужащего, — рассказала Наталья. — По моему заявлению немецкие власти вычли из жалованья Шухевича еще и три тысячи польских злотых на воспитание детей. Но после ухода Шухевича из немецкой армии меня продуктов лишили.

Они с мужем встречались тайно. Сначала на Лычаковском кладбище. Потом у зубного врача. И, наконец, на квартире, где тайно поселился Роман Шухевич. Он давал ей деньги на жизнь. Когда немцы отступали, она хотела уехать с детьми куда-нибудь на запад. Муж отсоветовал:

— Запросто можно попасть в немецкий лагерь и погибнуть. А здесь, среди своих, спокойнее.

В конце июня 1944 года Роман Шухевич предложил ей укрыться в селе Бусовиско, где жил его друг Зенон Гнатейко. Тот приехал за Натальей и детьми на грузовике. Шухевич присылал ей деньги — в злотых, потом в рублях, а также теплые вещи на зиму.

— Последняя встреча у нас была в июле сорок четвертого, — рассказала Наталья на допросе. — Он на автомашине проезжал село Бусовиско. Сделал остановку и зашел ко мне на квартиру, чтобы увидеть детей. На рассвете уехал. Я рассказала Роману, что в сорок третьем году в львовском суде уже оформила развод с ним. Просила, чтобы он оставил деньги на воспитание детей. Роман, ничего не сказав о разводе, дал мне триста злотых.

Развелась, объяснила она, потому что опасно носить фамилию Шухевич. Чекисты ей не поверили. И после новых допросов Наталья призналась, что все было не так, как она рассказывала. Она вовсе не порвала с мужем. Все рассказанное ею — заранее придуманная история.

В декабре 1944 года поехала в дальнее село на встречу с Романом:

— В доме, куда меня привели, никто не жил. В одной из комнат размещалась кухня, там две девушки готовили пищу. Вечером появился Роман, вооруженный пистолетом и автоматом, в сопровождении пяти или шести вооруженных людей, которые охраняли дом во время нашей беседы. Пробыв со мной около трех часов, Роман снова ушел в лес. На другой день мне привели пароконную подводу, нагруженную продуктами — три мешка муки, четыре или пять килограммов меда, свиная туша и еще что-то, не помню.

В марте 1945 года ей изготовили поддельный паспорт на фамилию Березинской. Во время обыска неумелые чекисты его не нашли — он был предусмотрительно спрятан в сумке под подкладкой. Она попросилась в туалет и там разорвала опасный документ.

Нарком госбезопасности Украины Савченко разослал своим подчиненным словесный портрет Шухевича:

«Блондин, лицо овальное, к подбородку суженное. Черты лица острые. Глаза темные, проницательные. Нос с горбинкой. Губы тонкие, всегда сжатые. Голос грубый. Волосы зачесывает назад, военная выправка, широкоплечий».

Заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант Тимофей Амвросиевич Строкач, бывший пограничник и партизан, по своей линии разослал фотокарточку Романа Шухевича и иной вариант словесного портрета: «Среднего роста, лицо худощавое, конусообразное, продолговатое. Блондин — волосы рыжеватые волнистые, короткие, зачесывает назад. Глаза светлые. Нос длинный, острый. Уши большие, оттопыренные. Обычно одет в гражданскую одежду, маскируясь под местного жителя. Скрывается в сельской местности, в хорошо оборудованных убежищах с небольшой группой личной охраны пять-семь человек, в том числе одна-две женщины. О получении хотя бы малейших данных о месте нахождения

Шухевича немедленно сообщать в Управление по борьбе с бандитизмом НКВД УССР».

Хрущев в сентябре 1946 года негодовал:

— Тут говорят, что банды разбиты, что у них нет связи и каждый действует на свою ответственность. Это неправильно. Бандиты сохранили свой Провод. Шухевич — здесь и руководит бандами. Это позор, что Шухевич живет со дня освобождения западных областей и издевается над нашими чекистами, а мы не можем до сих пор поймать Шухевича, скрутить руки ему и его друзьям.

Найти командующего УПА* не удавалось. Руки крутили его родным.

Львовские чекисты доложили своему начальству:

«В процессе дальнейшей разработки связей руководителя ОУН*-УПА* Шухевича Романа, ОУНовская кличка «Тур», установлено, что во Львове проживает мать «Тура» — Шухевич Евгения. Муж ее Шухевич Иосиф в мае месяце 1944 года поломал ногу и с того времени находится на излечении в 3-й поликлинике (бывшая больница имени Шептицкого), обслуживаемой исключительно монашками и другим подозрительным элементом».

Добрались до матери главкома.

19 января 1946 года заместитель начальника 4-го отделения 2«А» отдела УНКГБ Львовской области капитан Бабушкин вынес постановление:

«Шухевич Евгению Ивановну, 1883 года рождения, грамотную, беспартийную, без определенных занятий, подвергнуть аресту и обыску.

Шухевич является женой бывшего адвоката, который, как украинский националист в 1940–1941 годах, используя свое служебное положение, активно защищал судившихся ОУНовцев и бандеровцев.