Степан Бандера и судьба Украины

Ее сын Шухевич Роман до сих пор является руководителем Центрального провода ОУН* и главнокомандующим УПА*.

Второй сын, Шухевич Юрий, в 1940–1941 гг. был известен как активный бандеровец. Где он, в настоящее время не известно.

Дочь, Шухевич Наталия, в 1940 году как активная ОУНовка осуждена советским судом на десять лет и тогда же выслана в Сибирь.

Сноха Шухевич Наталья (жена Романа) арестована органами НКГБ и в данное время находится под стражей как крупная ОУНовка».

Мать Шухевича арестовали 19 января 1946 года и держали во внутренней тюрьме Львовского управления госбезопасности.

Почти одновременно родителями командующего Украинской повстанческой армией* заинтересовались и в управлении внутренних дел. Но поняли, что опоздали.

6 февраля 1946 года старший уполномоченный управления по борьбе с бандитизмом МВД УССР младший лейтенант Каменев составил справку:

«Проведенной установкой в городе Львове по ул. Косинянской в доме № 18-а, кв. №(по Кадетской направо за новостроящейся тюрьмой Львовского военного округа) проживают родители Шухевича Романа:

1. Отец: Шухевич Иосиф — лежит в постели парализованный.

2. Мать: Шухевич Евгения Ивановна, 1883 года рождения.

За семьей Шухевича Романа ведет наблюдение УНКГБ по Львовской области».

Борьбой с подпольем занимались и ведомство госбезопасности, и ведомство внутренних дел. Как разграничивались функции двух наркоматов?

НКГБ сосредоточился на уничтожении подпольных структур бандеровцев, НКВД, в составе которого находились внутренние войска, вел борьбу против боевых отрядов. 9 февраля 1944 года нарком внутренних дел УССР

Рясной и нарком госбезопасности Савченко разослали совместную директиву начальникам областных управлений:

«Органам НКВД и НКГБ работу по украинским националистам проводить в тесном контакте, обязательно информировать друг друга по всем агентурным и следственным материалам и повседневно оказывать взаимную помощь как в работе с агентурой, так и при проведении операций по изъятию или ликвидации бандитско-шпионских и других проявлений со стороны ОУНовцев».

Но сотрудничеству вредили конкуренция и плохие отношения между руководителями обоих ведомств.

— Я не разделяю работы МВД и МГБ, — говорил Хрущев на большом совещании. — Это аналогичная работа. Каждое ведомство должно составить свои планы. Правда, здесь у МГБ положение лучшее, они могут назвать агентов сколько угодно. У них все засекречено (в зале оживление). Но я прошу товарища Савченко продумать, как установить контроль. МГБ должно обслуживать МВД своей агентурой. А вы, два министра, живете рядом, а встречаетесь только в ЦК. С вас берут пример начальники областных управлений. Если у МВД есть данные для реализации, то МГБ никогда не скажет о своих данных по этой же группе. Все держит в секрете, а от этого секрета выигрывают только бандиты. МВД не говорит о своих делах, а МГБ о своих. Вы не поощряете совместные действия, а надо это делать и требовать этого от своих подчиненных.

3 апреля 1946 года Евгению Шухевич допросили. Она ничего не могла сказать о сыне, которого с сорок первого не видела. Ее это не спасло.

17 апреля следователь составил обвинительное заключение:

«Шухевич Евгения Ивановна является социально опасной и дальнейшее проживание ее в приграничной области невозможно, то есть подлежит преданию суду по статьям 33 и 34 Уголовного кодекса УССР».

К парализованному Шухевичу-старшему, который остался один после ареста престарелой жены, периодически наведывался агент областного управления госбезопасности, надеясь что-то выяснить о Романе.

14 июня 1946 года агент доложил своему куратору:

«Шухевич Иосиф ответил, что здоровье его с каждым днем ухудшается, так как за ним в настоящее время такого ухода, как было при жене, нет. Он целыми днями лежит в постели. Когда жена была дома, то он с ее помощью выходил во двор, чтобы подышать свежим воздухом. О жене сказал, что она арестована безвинно, и мною было написано прошение о ее освобождении. Когда рассказывал об арестованной дочери, плакал».

19 июня военный трибунал в закрытом заседании признал Евгению Шухевич «социально опасной» и постановил: «Удалить из пределов Украинской Советской Социалистической Республики сроком на три года. Приговор окончательный и обжалованию в кассационном порядке не подлежит».

На свободе оставались еще дядя главкома УПА* — Тарас Владимирович Шухевич, брат Иосифа, профессор Львовской консерватории, и его жена. К ним тоже ходил агент госбезопасности, который докладывал в областное управление обо всех разговорах:

«Жена Шухевича Т.В. имела на прошлой неделе свидание с матерью Романа Шухевича, которая рассказала, что спит на голом каменном полу и настолько больна, что не может встать без посторонней помощи».

Евгению Ивановну Шухевич этапировали в Актюбинск.

Тем временем закончили дело жены Романа Шухевича и его тещи.