Степан Бандера и судьба Украины

— Моя жена — типичный продукт воспитания школы императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа. В вашем лице она в первый раз в жизни видит живого большевика, если не считать меня самого.

Карин сообщил Костельнику и его жене, что ему не удалось разыскать следы их сына Богдана, арестованного чекистами в сорок первом:

— По всей вероятности, он был отпущен на свободу в Днепропетровске, где пассажиров эшелона, с которым он отправлялся вглубь страны в начале войны, распустили.

Этой версией Карин воспользовался потому, что Костельник однажды сам заметил, что он точно установил — его сына из Львова отправили в Днепропетровск, и его там будто бы даже видели.

Подполковник Карин поинтересовался у коллег в Москве относительно судьбы сына Костельника. Получил официальный ответ.

«НКГБ СССР на ваш запрос № 6556. сообщил, что в 1 — м спецотделе НКВД СССР имеется учетная карточка, составленная 2-м отделом УГБ УНКВД Львовской области, с отметкой, что Костельник Богдан расстрелян 25 июня 1941 г. по распоряжению начальника УНКВД и с санкции прокурора».

Юного Богдана Костельника расстреляли без приговора суда — приближались немецкие войска. От семьи это скрыли, чтобы не мешать успешной оперативной комбинации.

«Беседа и обед у Костельника продолжался с пяти до десяти часов вечера, — записал Карин в отчете. — Следует отметить, что Костельник за обедом оглушительно пил водку, курил, чего никогда я не замечал во время предыдущих встреч, несмотря на то, что я неоднократно предлагал ему папиросы. Котив, наоборот, пил мало, был сдержан, что служило предметом шуток для Костельника, который называл своего собрата не монахом, а монашкой».

Нарком Савченко переслал копию записи в Москву, в союзный наркомат, Судоплатову и Федотову, которые принимали униатскую делегацию:

«Из состоявшейся беседы видно, что униаты установили связь с «Проводом», предложили войти в контакт с Советской властью и начать переговоры о прекращении борьбы. Судя по ответу, Провод ОУН* — УПА* отказался вести переговоры через униатов».

Таинственная гостья из леса

И все-таки переговоры состоялись — в феврале 1945 года.

Начиналось все многообещающе.

Ярослава Львовна Музыка была известным во Львове человеком, трудилась в художественном музее, а муж работал проректором медицинского института. Она с давних пор поддерживала личные отношения с некоторыми руководителями Организации украинских националистов*. 19 ноября 1944 года Музыка пришла к заместителю заведующего областным отделом здравоохранения Юлиану Степановичу Кордюку и предложила совместными усилиями устроить переговоры между ОУН* и советской властью.

«Из леса» (как говорили тогда, имея в виду подпольщиков) для налаживания контактов вышла Богдана Свитлык (ОУНовский посевдоним «Светлана»), Санкционировали ее миссию Шухевич и глава службы безопасности ОУН* Николай Васильевич Арсенич. Причем Шухевич заметил, что не верит в возможность уладить дело миром, но против контактов не возражает.

Юлиан Кордюк обратился к Карину, которого знал как Даниленко, уполномоченного по делам религиозных культов из Киева.

19 февраля 1945 года произведенный в полковники госбезопасности Сергей Тарасович Карин отправил наркому Савченко докладную записку «О переговорах со связной бандеровского Центрального провода ОУН*»:

«Согласно Вашему распоряжению и руководствуясь Вашими личными указаниями, 17 февраля в 12:30 я встретился в здании Облисполкома с нашим источником, чтобы вместе с ним направиться на квартиру к художнице Музыке для встречи со связной бандеровского Центрального провода ОУН*, прибывшей во Львов для передачи нам условий дальнейших переговоров о прекращении ОУН*-УПА* борьбы против Советской власти».

Дверь гостям открыла сама Ярослава Львовна Музыка. Пригласила в гостиную.

— С вашего разрешения, я хотел бы видеть «невидому пани», — сразу же обратился Карин к Музыке.

Она через коридор прошла в другую комнату. Через минуту в гостиной появилась связная ОУН*.

Карина представили «невидомой пани».

— Перед вами представитель центрального правительства Украины из Киева. Извините, что, исходя из интересов дела, пригласили его для беседы с вами, не предупредив предварительно.

Протянув Карину руку, «невидома пани» пытливо смотрела ему в глаза. Молчала. Чтобы снять напряжение, Карин обратился к Музыке:

— Ярослава Львовна, простите меня за хозяйский тон, но с вашего разрешения мы сядем за стол.

На его взгляд, связная больше смахивала на домашнюю работницу. Скромная на вид, с простым, типично украинским обветренным лицом, с прической деревенской девушки, в серенькой поношенной городского фасона юбке и свитере, в приличных, по ноге сшитых сапогах, «невидома пани» не могла привлечь к себе никакого внимания. Совершенно спокойно она сидела за столом и, чуть-чуть улыбаясь, приготовилась слушать.

— Я представитель правительства Украины из Киева, — повторил Карин. — Мне поручено войти с вами в контакт по вопросу ведения переговоров с так называемым Центральным Проводом ОУН* о прекращении борьбы с нами.

Он сразу оговорил вопрос, который чекисты считали важнейшим: