Степень вины

– Это ради Елены. И живя порознь, мы в любой момент сможем встретиться с адвокатом.

Ричи, внезапно успокоившись, смотрел на нее со странной улыбкой, улыбкой превосходства.

– Ты непрактична, Терри. Мы не можем позволить себе развод.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не съеду с этой квартиры. У меня не такая работа, чтобы бегать. – Он заговорил сухо и холодно: – Если ты вдруг перестанешь мне помогать, я отсужу пару тысчонок в месяц временной поддержки. – Он помолчал. – А если они отдадут мне Елену, то и больше.

Это испугало ее. Ричи придал разговору оборот, которого она никак не ожидала.

– Они никогда это не сделают, – только и смогла сказать она.

– Потому что ты женщина? Прежде чем удрать, проснись, Тер, ведь ты спишь на ходу. – Тон его стал резким. – Женское движение добилось своего. Суд смотрит не на пол, а на то, кто на самом деле родитель. В этой семье твоя роль сводилась к тому, чтобы добывать деньги, моя – чтобы заботиться о Елене.

Терри не могла избавиться от чувства нереальности происходящего, у нее было ощущение, что она попала в зыбкий, опасный мир, вооруженная лишь вызубренными параграфами закона, никакого отношения к этому миру не имеющими.

– Я никогда не просила тебя не работать.

И снова та же полуулыбка.

– Но ты была согласна на это, я так тебя понял. Вот и все, что мне нужно будет сказать судье.

Терри ощутила страх перед непоколебимой уверенностью Ричи. Неожиданно с пугающей ясностью она осознала, что он планировал этот разговор, возможно, уже давно.

– Соображаю я плохо, – тихо проговорила она. – Но узнав что-то, буду долго помнить.

Он кивнул:

– Все это очень неприятно, Тер. Мне даже думать об этом не хочется. Но, если ты собираешься это сделать, надо смотреть на вещи трезво.

Терри всматривалась в него: стройный, вьющиеся волосы, лицо, в котором однажды она увидела так много жизни, такое вдохновение. Лицо мужа, лицо врага.

– Завтра утром мне работать с новой свидетельницей. Мне лучше пойти поспать.

– Конечно. – Теперь его голос был нежен. – Когда приду, постараюсь не разбудить.

Терри почувствовала какой-то внутренний трепет.

– Да, пожалуйста, – проговорила она.

Ночью, лежа рядом с ним, спящим, она снова плакала. Утром, когда Терри пришла в кухню, Ричи был там. Кофе был уже готов.

Он подал ей чашку. Бодро заявил:

– Скоро будут французские гренки. Твои любимые.

Она взяла кофе, села за стол.

– Дать молока? Половина на половину?

Впервые Терри посмотрела прямо на него. С неожиданной беспощадной ясностью поняла: слащавость после бури, чтобы убедить ее – ничего не произошло.

– Я могу не быть для тебя реальностью, – спокойно сказала она, – но ты очень хорошо понял во мне то, что тебе нужно было понять.

Он обернулся к ней, в лице недоумение: он не знал, тревожиться ли ему или можно уже успокоиться. Терри встала.

– Прошу тебя не угрожать мне Еленой, Ричи. Хотя, может быть, уже поздно.

– Я не угрожал тебе. Это ты хотела развода.

– Не надо подменять одно другим. Ты предлагал мне смотреть на вещи трезво. Печальная реальность нашего супружества в том, что ты все время опережаешь меня на три хода, тогда как мне даже в голову не приходит, что я должна делать какие-то ходы.

Он уставился на нее:

– О чем ты?

– О том, что ты не любишь меня. И я уже давно не люблю тебя и скрывала это от нас обоих. Если хочешь ругать меня за что-то – ругай за это.

Он побагровел от злости:

– Не говори вздор, Тер. При чем здесь наше супружество? Ты сделала это открытие, когда стала проводить время с Кристофером Пэйджитом.

Она молча подошла к мойке, поставила туда чашку, повернулась к нему:

– Нельзя Криса и тебя даже ставить на одну доску. Во-первых, ты никак на него не похож. Во-вторых, он здесь совершенно ни при чем. Речь идет только о тебе.

– Я не верю.

– Поверь. О тебе, Ричи. Все дело в тебе и в том, что ты никогда ни сможешь это признать. И никогда не захочешь.

Он молчал, Терри впервые прочитала в его лице, что он лихорадочно оценивает ситуацию.

– Речь идет о Елене, Терри. О нашей дочери, ты это понимаешь?

Ее охватила ярость.

– Ты не слышал, что я сказала? Не прикрывайся Еленой и не используй ее, чтобы попрекать меня! – И потом продолжала спокойней: – Я занята делом, которое должна сделать как можно лучше, и я постараюсь это сделать. Пока дело не закончено, ты будешь получать от меня помощь. Если не будешь трогать меня.

И пошла будить Елену.

Глядя на то, как Кэролайн Мастерс здоровается с Линдси Колдуэлл, Терри думала о том, что они похожи на людей одной породы, которые узнают друг друга сразу, при первой же встрече. Кэролайн всем своим видом показывала, что она с пониманием относится к тому, что Линдси ждут определенные трудности, Линдси выражала готовность умерить властность своей натуры ввиду того, что она находилась в сфере влияния Кэролайн. Обе говорили мягко, но без улыбки.

– Они сумели провести вас незаметно для прессы? – спросила судья Мастерс.

– Да, они провели меня через подземный гараж, и мы поднялись на лифте, которым мало пользуются. Как будто я контейнер с плутонием.