Степени (СИ)

Пустота запульсировала с новой силой, раздосадованная его растерянностью и слепотой, заставляя ещё крепче держаться за Кейтлин, зажмуриваться и стискивать зубы в попытке задавить это ноющее нечто внутри себя.

Получалось плохо. Точнее, не получалось вообще.

Он всё ещё не осознавал эту пустоту, но уже не мог игнорировать боль, которую она вызывала.

К нему снова начало подбираться ощущение повторения. Не того, что происходило сейчас, а того, что вот-вот должно было произойти. Мучительное желание узнать о том, что ждёт их в будущем, раскрученный донельзя внутренний генератор, покалывание во всех мышцах, лёгкое головокружение – всё это было знакомо ему, но было скорее ожиданием, предвкушением того, что должно было случиться после.

И уже за мгновение до того как открыть глаза, он понял, что вокруг всё изменилось.

Не было больше ни склада, ни Монреаля.

Был Нью-Йорк – почему-то Питер не сомневался, что это был именно он – его пустые улицы, и ветер, гоняющий по ним мусор и обрывки каких-то бумаг.

Кейтлин растерянно озиралась, а Питер, почти не удивлённый, пытался справиться с достигшим своего пика пронзительным чувством дежавю, настолько сильным, что у него перехватило дыхание. Всё это – покинутый город, безысходность, пробирающая в своей реальности постапокалиптичность – уже тоже когда-то было, как бы невероятно это ни казалось.

Среди усыпающего улицы мусора он обратил внимание на самые часто встречающиеся листовки, и, наклонившись к ближайшей, поднял её.

Приказ об эвакуации… датирован следующим, две тысячи восьмым, годом…

Будущее?

Опустив руку с листовкой, Питер взволнованно всмотрелся в отрисованные как по линейке и тающие между каменными исполинами нью-йоркские улицы. Ни звука. Ни шороха. Никого.

Город казался не просто пустым. Он казался вымершим.

* *

Их отловили, как животных.

Когда они уже решили, что кроме них, в этом остановившем своё движение городе больше нет ни единой души, но ещё не подумали, что будут делать дальше, кто-то словно щёлкнул пальцами, и мир, встряхнувшись, закружился с бешеной скоростью, не давая ничего ни понять, ни тем более что-то сделать.

Из подъехавшего фургона высыпали нервные люди в спецодежде, и, выкрикивая что-то непонятно-вопросительное о симптомах и самочувствии, сгребли их и, не обращая внимания на протесты и попытки вырваться, насильно затолкали в машину и куда-то повезли.

Потом была дезинфекция, обработка, сжигание одежды. Страх и неверие на лицах привезших их – словно они были одновременно и чумой и чудом. Страх в глазах Кейтлин, когда его повели «поговорить», а ей указали идти совсем в другую сторону. Страх и обреченность, пропитавшие всех встречаемых по пути людей, всё это место, сам воздух.

Питера усадили за стол посреди какого-то пустого ангара и сообщили, что по документам он покойник, что Кейтлин, как иностранку, депортируют, и после некоторых достаточно накалённых препираний поверив, что он абсолютно не в курсе происходящего, удивительно сговорчиво поведали историю катастрофы.

История была короткой, но с трудом умещающейся в сознании.

Мир поразил вирус.

Первый случай инфицирования был зафиксирован около года назад, и очень скоро эпидемия приобрела глобальный характер. На сегодняшний день погибло девяносто три процента населения планеты. Остальные жили в карантине и надеялись отыскать лекарство.

В это было сложно поверить, несмотря на увиденное на улицах города, и тогда Питера отвели в комнату, из которой сквозь большое окно с крепким стеклом можно было посмотреть на тела людей, умерших за последнюю неделю.

По инерции подойдя к самому стеклу он отшатнулся от него в тот же момент, когда понял, что именно он за ним видит. Машинально выставив вперёд руку, не зная, то ли отгородиться ею, то ли прикрыть глаза, Питер попятился назад, но, даже сойдя с пределов видимости этого кошмара, он всё ещё воспринимал его отпечатавшуюся на сетчатке копию перед собой.

Это было самое большое помещение из всех, что он видел в жизни. И оно почти доверху было заполнено упакованными в пластиковые пакеты трупами.

Аккуратно.

Рядами.

Только за последнюю неделю…

И все они погибли от вируса.

* *

Год назад мистер Бишоп был уверен, что вирус у них под контролем.

Совсем недавно добравшись до возможности использовать все накопленные компанией за тридцать лет ресурсы, он искренне полагал, что идёт по пути истинного благодетеля человечества, вкладывая все свои силы и время в разработку препаратов, позволяющих подавлять способности особенных людей.

Мистер Суреш-младший стал центральной фигурой в разработке безопасного штамма вируса – лишающего дара, но оставляющего жизнь – и как выдающийся учёный, и как носитель крови, являющейся основой для вакцины против вируса.

Первые случаи инфицирования были стихийными.

Одна смерть – тридцать лет назад.

Несколько излечений – сейчас, благодаря крови Суреша.

Мистеру Бишопу этого было недостаточно.

Мистера Бишопа одолевало нетерпение.