Степени (СИ)

Не переставая улыбаться, Нейтан медленно кивнул, подчёркивая свою полную поддержку в этом и в любых других вопросах, и сжал его плечо, коротко и немного больно.

- Найди её.

И, когда Питер был уже в дверях, не сдержавшись, добавил, всё ещё зачем-то удерживая ставшую уже совсем окаменевшей улыбку.

- Только сам не теряйся, ладно?

* *

Питер вышел из дома и, зайдя в пустынный переулок, оттолкнулся от земли и взмыл вверх. Где-то там впереди была Ирландия, и он поднимался всё выше и выше, надеясь в полёте вернуть то ощущение свободы, уверенности и счастья, которое испытывал, держась за руку брата по пути от Техаса до Нью-Йорка, но на сей раз небеса оставались глухи к его чаяньям.

Тоска, которую он должен был испытывать весь прошедший месяц, но не испытывал по причине отсутствия памяти, и которой теперь, после встречи с братом, живым и здоровым, больше не должно было быть, почему-то наполнила его сейчас одним разом. Как случается наводнение, когда после долгой засушливой погоды за один день выпадает месячная норма осадков.

Наверное, он поднялся слишком высоко. Глаза слепило, напряжённые ноздри обдавало ледяным воздухом, сжатые губы словно кололо мелкими иглами. Самым сильным, что он сейчас чувствовал в нескольких километрах от земли, был холод, и, наконец, остановившись, он окинул взглядом раскинувшийся под ним город, натянул на стиснутые ладони рукава куртки и рванул на восток.

Нейтан набрал номер Хайди, намереваясь договориться о встречах с сыновьями, и в ожидании ответа, поднёс к лицу руку, рассматривая содранную кожу на ребре ладони, разбитой о совершенно ни в чём не повинный стол минут через пять после ухода Питера.

Краем глаза уловив какое-то движение в стороне, он резко повернул голову и уставился на собственное отражение в висящем на стене зеркале. Надо же… Он уже и забыл… Но там был только он сам и никого и ничего больше: не было чувства, что за ним кто-то поглядывает, не было этого леденящего взгляда монстра из каждой зеркальной поверхности.

Он бы обрадовался этому, если бы его не снедало смутное подозрение, что из них двоих исчез именно он, а чудовище выбралось из зазеркалья и ходит теперь по земле вместо него. Ходит, рассказывает о боге, вздрагивает от прикосновений брата и пьёт содовую, которую он, Нейтан, терпеть не мог. А он умер уже давно, ещё тогда, в небе над Кирби-Плаза, оставшись зачем-то только эхом в теле и разуме кого-то чужого. Наверное, затем, чтобы ещё хоть как-то оберегать брата. От всего мира, и от этого чужого – тоже.

Гудки прекратились, и телефон отозвался холодным голосом Хайди.

Жизнь продолжалась.

* *

Ирландия всё также утопала в тумане, море облизывало скалы, звон часов на городской церквушке делил день на части, в порту царила извечная возня, работяги по-прежнему коротали вечера за уютными желтыми окнами разбросанных вдоль главной улицы пабов.

Кейтлин ничего не помнила, хозяйничала за барной стойкой и, как могла, приводила в порядок свой маленький мирок. Она скучала по Рикки и избегала каких-либо разборок. Улыбалась по вечерам клиентам, практически одним и тем же изо дня в день, в свободное время рисовала в подсобке, собирала монеты из разных стран и складывала их в шкатулку, стоящую внизу на полке под кассовым аппаратом.

Ту самую шкатулку…

Что именно произошло и как она вернулась из будущего, Питер так и не узнал, но, судя по всему, дело не обошлось без происков компании. Он разрывался между злостью за то, что это было сделано без него – и стыдом за то же самое.

Мысленные самоуверения, что он бы всё равно вернул её, раз это было возможно, утешали мало.

Признаться самому себе, что он пытается совершить эмоциональную подмену, он был не в состоянии, но то, что, наобум навязавшись сейчас Кейтлин, он обманет и её и себя, понимал.

Он был невидимкой.

Сидел за самым непопулярным столиком, а когда клиентов набилось столько, что заняли и его, перебрался в угол и просто смотрел, как Кейтлин порхает по кругу беспрестанных действий и по кирпичику выстраивает свою новую жизнь. Наверное, чему-то учился. Наверное, пытался понять, нужен ли он ей. И нужна ли ему она. Он что-то испытывал к ней, но не ощущал её ни своей возлюбленной, ни своей сестрой, ни просто кем-то близким. Там, в нём, всё ещё была чёрная дыра, и здесь, в нескольких метрах от девушки, рядом с которой он мог бы быть вероятнее, чем с кем-либо ещё, он как никогда остро чувствовал, что пока не разберётся с этой пожирающей его тенью, он никого не сможет сделать счастливым. Ему хотелось, чтобы у Кейтлин всё было хорошо, он хотел быть в этом уверен, но способен ли был стать полноценной частью этого «хорошо» – сомневался.

Она увидела его случайно, следующим утром, в той самой комнате, в которой когда-то вытирала с него кровь. В том самом укромном уголке, в котором они, бывало, целовались.