Степени (СИ)

Люди не превращаются ни с того ни с сего в ледяные статуи. Только не в её тщательно выстроенной, практичной жизни. Только не с ней. Только не от её прикосновения. Она не убийца. Она не хотела. Она…

Превратившееся в кусок льда, тело журналиста покачнулось и, упав на бетон, рассыпалось на множество осколков, оставив ледяную королеву в одиноком ужасе взирать на дело рук своих.

* *

Способности не могли быть плохими или хорошими.

Конечно же, всё зависело от того, каким людям они давались.

Линдерман обладал одной из величайших и безобиднейших – умением исцелять – но даже её умудрялся использовать для разрушительных целей и покинул этот мир с оглушающим счётом загубленных жизней.

Питер обладал множеством опасных, но худшим его кошмаром был причинённый кому-либо вред.

Большинство людей не были героями или злодеями. Большинству людей просто приходилось выбирать между разными возможностями, и не всегда этот выбор был очевиден.

Согласиться ли на меньшее зло, чтобы предотвратить большое?

Прочесть ли мысли своей жены, чтобы узнать, изменяет ли она тебе?

Стоит ли слеза ребёнка…?

Бесконечное множество вопросов, бесконечное количество развилок.

Стерильных душ не бывает.

Каждая несёт свои камни, у каждой свои собственные житейские проблемы и радости, каждая имеет свой взгляд из своей точки нахождения на глобальное устройство мира, в котором живёт. И вырваться за пределы этой точки, отринув всё личное, практически невозможно, да, наверное, и не нужно.

К сожалению, не все оказывались готовы к грузу новых возможностей.

Тем более что самое первое проявление почти всегда возникало под влиянием мощного эмоционального всплеска, сваливалось на «одариваемого» как снег на голову, нередко с разрушительными последствиями, и в итоге оборачивалось таким сильнейшим стрессом, что момент смирения и принятия этого дара отодвигался куда дальше, чем это произошло бы для данного конкретного человека в более мягких обстоятельствах.

Кто бы ни стоял за раздачей этих «призов», он не заботился о подушках безопасности и тамбурах для адаптации. Он словно нарочно проверял избранных на прочность, с самого начала отсеивая неготовых. Предлагал самим обуздывать силу, и зачастую – в одиночестве, информационном вакууме, без помощи и подсказок.

И некоторые ломались.

Запирались в норах, или, напротив, мчались сломя голову подальше от людей – отрекались от дара, не понимая, что это – уже часть их, а от себя не убежать и не скрыться.

Остальные, как могли, искали место новому приобретению.

Кто-то, отказываясь уклоняться от уже выбранного курса жизни, поначалу преуменьшал его значимость, как Нейтан; кто-то, страстно желая изменить собственную судьбу – делал его средоточием своих помыслов, как Сайлар.

Мало кто, как Питер, просто принимали это, как всё, что предлагал им мир; и хотя даже ему приходилось нелегко – не все дары можно было удержать голыми руками – неведомый благодарный даритель, по всей видимости, умеющий ценить бескорыстную готовность ко всему новому, выдал ему ключ от всех способностей, какие только существовали. Питеру нужно было только захотеть их взять и научиться это делать, и хотя он был ещё далёк от совершенного владения этим ключом, он определённо был на пути к этому, даже если ему самому так не казалось.

====== 70 ======

Сайлар нихрена не принимал этот поганый мир, и самого себя, как часть этого мира – тоже.

Когда-то, когда он был Габриэлем Греем, он числил себя изгоем. Его никто не любил настолько, чтобы он поверил в это и полюбил себя сам. Мать не скупилась на ласковые слова, но всегда при этом смотрела сквозь сына. А с чего бы остальным понадобилось сфокусировать на нём своё внимание, Габриэль и сам не представлял; он сам, сколько ни всматривался в самого себя, ничего особенного не видел. Да и неособенного – тоже. Он не замечал у себя предрасположенностей и талантов и, когда пришло время, просто направился по стопам отца, став часовщиком.

Его исконное умение видеть суть вещей проявилось довольно рано, но распознать за этим дар на тот момент он был не в состоянии.

Это лишь помогало ему чинить часы.

И ведь он даже не смел надеяться на большее.

Мечтал, да, но тайком даже от самого себя, тщательно удерживая внутри трепет в ответ на очередные материнские бессвязные словесные ласки, прячась ночами под подушку, изнывая сам не зная от чего, чувствуя, что пролетает где-то абсолютно мимо всего остального мира и не понимая, зачем тогда что-то так больно царапает его изнутри, и манит, и тянет куда-то, дальше и выше в тысячу раз, чем позволяло ему мироздание.

Полтора года назад доктор Суреш-старший открыл для него врата во вселенную – и предал его.

Наверное, Габриэлю было бы проще научиться справляться с жаждой, вскрытой с осознанием своего дара, будь рядом с ним хоть кто-то, кто пусть бы не обязательно его любил, но хотя бы был честен, глядя ему в глаза.

Но рядом с ним никого подобного не было.