Степени (СИ)

Но поверить при этом в то, что Элль говорит правду, почему-то не получалось.

Она... была неоспоримо близка ему; близка не благодаря его воле, а, скорее, вопреки. Наличие даров-проклятий у двух выросших детей-изгоев, умеющих лишать жизни, но не умеющих жить – не могло не притянуть их друг к другу, как бы при этом ни влекло Сайлара к полным своим противоположностям, воплощённым в женском обличии у Клер, и в мужском – у Питера. Элль во многом была его зеркальным отражением, а то, что к тому же она была и менее защищённой, чем он – в силу меньшего возраста и опыта, и большей эмоциональности – тоже выступало дополнительным фактором, пробуждая у Сайлара непривычное чувство ответственности.

Но – он не верил ей.

А именно сейчас он не верил не столько её словам, сколько мотивам. Может, Петрелли и не его семья – это он готов был принять на веру.

Но то, что Элль сказала об этом именно сейчас, когда ей это было выгодно, не позволяло ему принимать на веру её саму.

Он отвлёкся от созерцания фонаря и повернулся к своей спутнице-спасительнице-предательнице.

Элль, старательно, но безрезультатно пряча свои переживания за якобы независимым видом и излишней суетностью, сидела рядом, жуя жевачку и ожидая хоть чего-нибудь с его стороны – вспышки, шума, признаков злости или расстройства, в ответ на подкинутую ею «бомбу» – но Сайлар только сидел и смотрел.

- Пошли, – бесцветно бросил он ей и, выйдя из машины, зашагал в прежнем направлении, даже не глядя, следует ли Элль за ним или нет.

Из пустоты, сквозь пустоту, к пустоте.

Мысли разбредались.

Он – не их сын. Он – не сын Петрелли.

В чём-то ему стало даже легче – не нужно было продолжать удерживаться то на узкой дороге, то на тропинке, то вовсе на пятачке. Не нужно никому и ничего доказывать. Не сын. Не брат. Он и не успел поверить в обратное.

Ещё бы справиться с этой проклятой пустотой, вытесняющей из головы связные мысли, а из лёгких – воздух. Мир – безумен, мир определённо безумен, он просто никак не хочет с этим смириться.

Хотелось материться, пинать всё, что попадётся по ногу и орать – на Элль, и просто, в никуда, заливая своей яростью и вакуум, и этот снова ставший ему чуждым мир.

Но он продолжал невозмутимо вышагивать дальше.

Знакомый дом вынырнул из-за поворота.

Судя по отсутствию машины Ноя, тот снова занимался «важными делами».

Снова тогда, когда был нужен дочери.

И Сайлар снова не знал, нуждается ли этот мир в спасении или будет проще и милосерднее расправиться со всеми этими псевдо-отцами, псевдо-семьями, псевдо-моралями раз и навсегда, позволив выжить лишь тем, кто окажется на это чисто физически способен, безо всякого гуманистически-этического отбора.

Он снова не знал…

* *

Ной Беннет всё же объявился.

Ровно в тот момент, когда Сайлар вытаскивал из дома обездвиженную Клер, прочно удерживая в её затылке короткий нож, одолженный по случаю на их же кухне. Мать была дома и, несмотря на свою очевидную слабость перед ними, защищала дочь, как тигрица, но противопоставить двоим, не рискующим ни жизнями, ни чистыми биографиями, вторженцам, не смогла ничего. Устранить её было проще простого, временно лишить сознания оказалось ничуть не сложнее для Сайлара, чем убивать. Клер тоже не доставила им особых хлопот, с радостью отвлёкшись на Элль и, повернувшись спиной к незакрытой двери, подставившись под удар Сайлара.

Всё испортил Беннет.

Мобильный зажужжал во внутреннем кармане, когда они уже выходили из дома. Не выпуская Клер, Сайлар с трудом одной рукой добрался до трубки и, увидев имя абонента, чертыхнувшись и оглядевшись по сторонам, прижал телефон к уху.

Откуда взялся этот ублюдок!?

И этот чёртов Беннет ещё будет уверять об отсутствии у него способностей?!

Да даже за короткое время «работы» с ним, Сайлар успел оценить его невероятную чуткость в отношении нужного времени и нужного места!

Неизвестно, откуда и когда, но тот, похоже, знал, что они здесь.

Ещё бы узнать, где сейчас был он сам.

- Что, Беннет, соскучился? – не переставая обшаривать взглядом каждый куст и дом, поинтересовался Сайлар.

- Только по возможности убить тебя, – голос в трубке был глухой и сосредоточенный.

Пожалуй, даже слишком сосредоточенный.

- А как же Клер? – не прерывая разговора, Сайлар оттеснил Элль к стене дома, прикидывая, стоит ли вернуться внутрь или попробовать добраться до машины, – не боишься совсем потерять её доверие?

- Она поймёт. А вот насчёт понимания в вашей сладкой парочке я не уверен.

Он видит их. Видит, что их двое. Он где-то здесь. Проклятье!

- О чём ты?

- Ты и правда думал, что у вас двоих будет нормальная жизнь? Ты убил её отца, Сайлар – убил потому, это она сделала тебя таким.

Сайлар хотел ответить, что их обоих сделала такими Прайматек, но не успел. Он догадывался о степени испытываемой к нему Беннетом ненависти, но всё же не думал, что тот решится палить из чего бы то ни было, допотопного пистолета или оптической винтовки, пока он держал перед собой Клер.

Неужто грозный папаша привык к бессмертию своей маленькой дочурки?

Оказывается, привык.

Либо желание убить врага перевесило страх потерять доверие или жизнь дочери.